Пища любви

Обнаженная, она скакала на огромном коне. Ночью, в стае охотящихся волков. Бока у коня покрылись пеной. Ей казалось, что где-то вдалеке некий зверек пытается спастись бегством, но с каждой секундой они настигали его. Волки чувствовали то же самое и мчались все быстрее. Лаура прибавила скорость, ее бедра шлепали по конскому крупу Добыча была все ближе и ближе. Остался последний рывок. Перед ней вдруг возникла высокая стена, но останавливаться поздно. Она впилась ногтями в коня и рванула вперед. Оторвавшись наконец от земли, Лаура выгнула спину и закричала. Зверь тоже кричал — волки все-таки поймали его и разорвали на части, острыми зубами вырвали его pajate, сожрали coratella[26] и кроваво-красное сердце…

— С тобой все в порядке? — спросил Томмазо.

— Угу, — выдохнула Лаура.

— Не могла бы ты… — он убрал ее руку, все еще впивавшуюся ногтями в его грудь.

Ее пальцы одеревенели. Разжав их, она увидела на груди Томмазо глубокие царапины.

— Прости меня, Томмазо. Я увлеклась.

Она слезла с него и, обняв, хотела рассказать, как это было прекрасно и какие безумные фантазии возникли в ее воображении, каким изумительным было чувство полета. Но обессиленный Томмазо уже спал.

Утром Бруно зашел в ванную и замер на пороге. Закутанная в полотенце Лаура, склонившись над ванной, мыла голову. Она не слышала, как он вошел. Мыльная пена превратила ее волосы в пушистые белые меренги. Некоторое время Бруно смотрел на нее, не в силах оторвать взгляда. Потом тихонько попятился и закрыл за собой дверь. Его сердце громко стучало.

Потом, когда Лаура ушла, Бруно зашел в комнату Томмазо. Его друг распечатывал из компьютера фотографии Лауры.

— Привет, Бруно. Обед был настоящим триумфом!

— Я рад, — ответил Бруно. Он взглянул на снимки через плечо Томмазо. Его сердце сжалось.

— Знаешь, а она темная лошадка, — доверительно сообщил Томмазо. — Дикая чертовка, если ее подогреть, — он распахнул дверцу шкафа и приклеил на нее фотографию Лауры рядом с другими снимками. Потом отошел на шаг, чтобы полюбоваться — Как тебе?

— Ценный экспонат, — согласился Бруно. — Пожалуй, самая красивая девушка в твоем шкафу.

— Ты тоже так думаешь? — обрадовался Томмазо, смотревший на десятки фотографий. Потом указал на одну из них, — Может, если не считать вот эту. Ее звали Мэдхен. Немка. Но она была фотомоделью. — Он вздохнул — Знаешь, Бруно, в чем здесь трагедия? На свете столько женщин и только один Томмазо.

Лаура позвонила Карлотте, чтобы серьезно с ней поговорить.

— Карлотта, — осторожно начала она, — тебе когда-нибудь приходили в голову дурацкие посторонние мысли, когда ты занималась сексом?

— Конечно. Иногда я думаю о туфлях, иногда о браслетах. Как правило, это бывают именно аксессуары.

— А о том, что ты, обнаженная, скачешь на большом черном коне и вместе со стаей волков охотишься на маленького пушистого зверька, ты никогда не думала?

На том конце провода стало тихо.

— Ого!..

— И еще — при лунном свете я разрывала его на части и пожирала его внутренности.

— По-моему, мне это что-то напоминает.

— Просто видение.

— Нет, все дело в еде, которой он тебя кормил.

— О, cara, я была потрясена!

Пока Лаура перечисляла меню, Карлотта цокала языком и одобрительно бормотала: «Ух ты…». Выслушав Лауру до конца, она сказала:

— Все это плюс эротические фантазии, так? В следующие выходные я определенно примчусь в Рим. И привезу с собой Андреа. Ему давно пора познакомиться с моими родителями.

Бруно сильно беспокоило, что Хуго Кассу отвели рабочее место рядом с ним, в той части кухни, где готовились кондитерские изделия. Хуже всего было то, что в нарушение этикета, принятого в трехзвездочных ресторанах, становилось непонятно, кто у кого в подчинении. По-видимому, Хуго перевели сюда потому, что Ален работал над новым десертом. Но Бруно понимал, что шеф заодно хочет и пощекотать ему нервы. Наказать его за недавнюю оплошность.

Бруно очень быстро смекнул, что Хуго готов использовать любой шанс, чтобы доказать свое превосходство. По традиции, когда приходил заказ, его повторяли вслух, и тот, кто принимал заказ, отвечал коротким «Да, шеф». Теперь же Хуго откликался раньше, чем Карл успевал огласить заказ. Частенько получалось так, что он должен был готовить два блюда одновременно, в то время как Бруно оставался без дела и выходил покурить.

Томмазо, который шел к раковине с подносом грязной посуды, заметил это.

— Почему ты ничего не делаешь? — шепотом поинтересовался он.

— Потому что я ничего не могу сделать, — тоже шепотом ответил Бруно, наблюдая за тем, как Хуго готовит очередной десерт из фруктов и пропитанного алкоголем бисквита.

— Почему? Ты же лучше, чем он.

— Не уверен, — пробормотал Бруно, глядя, как быстрые пальцы Хуго колдуют над десертом.

— Ты хочешь здесь работать или нет?

— Хочу, но…

— Тогда ты должен с ним разобраться. Твоя беда в том, что ты хороший парень, Бруно. Слишком хороший. Если ты хочешь чего-то добиться, нужно за это бороться.

— Ну да, ну да. Я понял.