Пища любви

— Уберите эти тарелки с глаз долой, — рявкнул Ален, входя на кухню. — Протрите столик. И избавьтесь от той деревенской еды — Он вышвырнул остатки gnocchi в мусорный бак и посмотрел на Бруно. — Вы оставили свое рабочее место, шеф. Господи, а вы что здесь делаете? — обратился он к Томмазо, прятавшемуся в шкафу, который Ален как раз открыл.

— Ищу пальто, шеф.

— Тогда побыстрее. И приведите себя в порядок.

— Им понравилось? — спросил Бруно.

— Безусловно.

— Знаете, я тут подумал… Местным жителям было бы приятно, если бы мы включили в меню кое-какие из их блюд.

Ален уставился на Бруно. На виске шеф-повара вздулась вена.

— Насколько я помню, именно я шеф-повар этого ресторана, — жестко ответил он.

— Конечно, — пролепетал Бруно. — Извините, шеф.

— Я хочу это сделать.

— Что именно?

— Открыть ресторан вместе с доктором Феррарой. По-моему, отличная мысль.

— Ты серьезно?

— А почему нет? — пожал плечами Бруно — Это не сложнее того, что мы делаем сейчас. Я буду готовить, а ты мне поможешь.

— Твое решение связано с проблемами в «Темпли»? — тихо спросил Томмазо.

Бруно отвел глаза.

— Возможно.

— И ты позволишь этим бездарям тебя выжить?

— Не знаю. Может, и позволю. Но дело не только в этом. Те блюда, которые я в последнее время готовил для Лауры, — они не годятся для Алена, Хуго и всех прочих. Они мои. А если я останусь в «Темпли» и не начну готовить сам, все это пропадет. Неужели ты не понимаешь, Томмазо? Я должен дать им жизнь. Не могу тебе объяснить… Это как женщина, которая хочет иметь ребенка. Или что-то вроде того.

— С той разницей, что ты хочешь, чтобы твоих детей съели.

— Я же сказал: не могу объяснить, — беспомощно пролепетал Бруно.

— Но мы должны будем всех надуть. Абсолютно всех. Клиентов, критиков, поставщиков, персонал. Это очень серьезно, Бруно. Это тебе не шутки. Не девушку в постель затащить. Если нас поймают, мы не расплатимся. И никогда больше не сможем работать в ресторанном бизнесе.

— Meglio un giorno da leone che cento da pecora, как говаривал твой отец, упокой Господь его душу.

— Слушай, Бруно, я тебе рассказывал, как умер мой отец? — спросил Томмазо.

— Кажется, нет. Но я не любопытен.

— Он не обратил внимания на знак «стоп» и въехал под встречный грузовик. Он думал, что грузовик затормозит. А тот не затормозил.

— О Господи!

— Бывает, что львов убивают. Особенно если они бросаются под встречные грузовики.

— Хорошо, что мы собираемся открыть ресторан, а не транспортное агентство.

Томмазо вздохнул. Ему показалось, что Бруно его почти не слышит. Он знал по опыту: его друг, с которым всегда очень легко договориться, превращается в упрямого осла, когда дело касается еды.

— А тебя не смущает, что доктор Феррара предлагал стать шеф-поваром мне, а не тебе? — спросил он.

— Нисколько. Мы будем партнерами. Ты возьмешь на себя все то, чем сегодня занимаются шефы, — переговоры с поставщиками, связи с прессой, общение с доктором Феррарой и так далее. А я займусь тем, что мне действительно нравится.

Томмазо и Бруно отправились взглянуть на ресторан, который собирался купить отец Карлотты. Оказалось, что это захудалая траттория, крайне убогая и обшарпанная, теперешний хозяин которой был уже стар и собирался на покой, а потому ему все было безразлично.

Кристоф показывал им тратторию с таким видом, как будто вынужденно приносил извинения.

— У нас есть свои завсегдатаи, — доверительно сообщил он молодым людям. — Но здесь вокруг слишком много ресторанов, а люди теперь обедают вне дома гораздо реже, чем раньше.

— Ты слышишь, Бруно? — многозначительно произнес Томмазо. — Люди редко обедают вне дома.

— Лучший римский ресторан всегда будет полон, — возразил Бруно.

— Мне стало трудно платить зарплату, — продолжал Кристоф. — Иногда мы бываем в убытке, хотя такое случалось и в лучшие годы.

— Сколько у вас сотрудников? — спросил Томмазо.

— Двое. Джоан помогает мне на кухне, а Мария — официантка, — он понизил голос. — Честно говоря, именно из-за нее сюда и приходит большинство завсегдатаев. — Он подозвал молодую женщину, которая как раз сортировала ножи в дальнем конце зала, — Мария, подойди и поздоровайся.

Женщина повернулась к ним. Это была смуглая жгучая брюнетка с чувственным ртом и грудью навыкате; когда ее соблазнительное тело заскользило между столиками и стульями, Томмазо, задыхаясь, пробормотал: «Fossea' Madonna!». И по привычке расплылся в своей самой обворожительной улыбке. Впрочем, женщины такого типа в данном случае обычно хмурятся.

— Приятно познакомиться, — сказал Бруно и пожал ей руку — Скажите, Кристоф, как часто вы проверяете газовые плиты?

— Каждые полгода, — ответила за хозяина Мария — Во всяком случае, с тех пор, как я здесь работаю. А до этого, — она пожала плечами, — кто знает? Документация велась из рук вон плохо.

— Мария помогает мне и по административной части, — пояснил Кристоф.

— В основном любезничаю с кредиторами, — добавила Мария.

— Я уверен, что у вас это отлично получается, — многозначительно заметил Томмазо. Мария не обратила на него никакого внимания.

— Мы очень надеемся, что вы останетесь, — продолжил Томмазо.