Пищевая цепочка

Пока Камышов набирал короткий доклад на базу, Хижняк расхаживал вокруг. Парень был несколько сконфужен из-за происшествия с кровососом, теперь он держался настороже и внимательно приглядывался ко всякой подозрительной тени ловил малейшее яркое пятно в траве. Не упустил он и россыпь гильз, оставшихся на том месте, откуда Мистер выпустил очередь, срезавшую пожилого сталкера. Прикинули направление от костра к мёртвому телу — место, где нашлись гильзы, находилось как раз на продолжении этой линии.

— Идём дальше, — решил Камыш. — Сюда наши придут, тело похоронят.

— Ты старика знал?

— Вроде знакомое лицо… но после того как кровосос поработает, не узнать человека.

— Идём, Камыш, — кивнул Хижняк. Ему не хотелось задерживаться у обезображенных останков. — Наши приедут, разберутся.

Это было верно — «Долг» добровольно взвалил на себя многие обязанности, в том числе и эту. Покойного похоронят, но сперва сфотографируют, исследуют, насколько это возможно в полевых условиях, затем постараются установить личность, для этой цели у группировки создана картотека. Возможно, в долговской базе данных отыщутся сведения о погибшем.

«Долговцы» отправились в прежнем направлении — по воображаемой линии, проведённой от заброшенного костра через луг с мёртвым стариком… Несколько минут неторопливой ходьбы, и они снова углубились в лес. Вскоре сталкеры наткнулись на поляну, где лежали три трупа. Сюда ещё не успели добраться мутанты, так что тела не пострадали.

Сперва внимание привлёк крупный мужчина — он лежал навзничь, раскинув руки и ноги. Пуля вошла в лоб, и черты покрытого засохшей кровью лица различить было трудно. «Долговцы» переглянулись — обоим здоровяк был не знаком. Хижняк осторожно пошевелил носком ботинка ладонь покойного. На пальцах синела татуировка «Геша».

— Не знаешь этого Гешу? — на всякий случай уточнил Камышов. — Я тоже не помню. На бандюка похож, а? Ладно, посмотрим на тех двоих… Два тела лежали рядом, земля вокруг была истоптана, взрыта каблуками и обильно залита кровью.

— Этого в упор пристрелили, — констатировал Хижняк, — он ранен был, вот и вот. А потом раненого прикончили. Ничего не понимаю. Что ж выходит? Сидели сталкеры у костра, потом пошли сюда, напали на бандюков? Или здесь тоже мужики сидели? А костра нет, не видно, чтоб стоянку устроили. Или они все у костра кантовались, а потом сюда пришли друг в друга стрелять? Ерунда какая-то получается.

— Сам не пойму…

Другой мертвец лежал на боку. Камыш наклонился и медленно перевернул тело.

— Вот это да-а… — протянул он. — Об этом придётся и Слепому рассказать. Не судьба ему со старым корешем повстречаться.

* * *

Именно в эту минуту ещё двое сталкеров вспоминали Слепого. Судьба любит подобные шутки. Курбан и Эфиоп брели несколько часов подряд, спешили убраться подальше от стаи. Они ещё расслышали взрыв собачьих воплей, когда умирающий чернобылец послал стае сигнал гибели и страха, но к этому моменту были уже достаточно далеко. Вой донёсся издали и заставил усталых беглецов снова подняться. Сталкеры не могли бежать, они с трудом переставляли гудящие ноги. Прыти, которую придал страх, хватило ненадолго, вскоре Курбан с Эфиопом снова еле плелись по ночному лесу. Собак теперь не было слышно.

— Куда мы идём? — выдохнул Эфиоп. Курбан только головой покачал — не было сил ответить, а сталкер и сам не знал, куда уводит напарника. Честно говоря, бежал прочь от костра — лишь бы подальше, пока стая отвлеклась. И сейчас хотел уйти куда угодно, чтобы псы не гнались. Выследить сталкеров слепым собакам ничего не стоит, след свежий, и мутанты с их развитым чутьём не собьются. Важно было покинуть их охотничьи угодья, а на чужую территорию стая вряд ли сунется. И сталкеры брели, удерживая первоначально выбранное направление. Через час Эфиоп повторил:

— Куда мы идём? Может, встанем снова лагерем?

— Опасно, — вполголоса отозвался Курбан. Ему не хотелось признаваться, что он не знает этих мест и плохо представляет себе, что делать. Неохота показывать «отмычке» собственную растерянность, он же ветеран. — Пройдём ещё. Там дальше на карте обозначены какие-то строения, может, в них обоснуемся, передохнём. Если найти подходящее убежище, тогда и стая не так страшна — отобьёмся.

Под ногами захлюпало. Это было не болото, просто низина, где после недавних дождей собралось достаточно влаги, чтобы почва раскисла, превратилась в вязкую кашу. В стороне булькало и поблёскивало зелёным, будто окно в топком грунте открывалось, — довольно редкая аномалия, «тёткин кисель». Почти безвредная штучка, но высвободиться из её объятий тяжело. Пока не придёт срок разряжаться, держит крепко, а разряжается, только если определённую массу к себе притянет. Здесь аномалия была небольшая, и вполне хватало воды, перемешанной с грунтом, чтобы разряжаться с периодичностью в несколько минут.

Курбан пошлёпал по краю грязевой лужи, а Эфиоп задержался на минутку — поглядеть, как «тёткин кисель» медленно всасывает мутную жижу, потом разряжается, выстреливая фонтан капель, подсвеченный снизу зелёным. Довольно красиво, если любоваться издалека.