Читаем Письма 1848-1852 годов полностью

Письма 1848-1852 годов

Какие странные мне привез от вас Аксаков слова: вы потому ко мне не пишете, что не в силах принять от меня советов. Друг мой Александра Осиповна, если, бы <вы> знали, как я далек от того, чтобы суметь кому-либо дать умный совет! Я весь исстрадался. Я так болен и душой и телом, так расколебался весь, что одна состраждущая [В подлиннике: состраждущего] строчка вашего доброго участья могла бы быть мне освежающей каплей. А вы вместо <того> приказали передать мне такие слова, точно как бы в насмешку надо мной. Добрый друг мой, я болен. Бог да хранит вас!

Ваш весь Н. Г.

С. Т. АКСАКОВУ
<7 мая 1849. Москва.>

Мне хотелось бы, держась старины, послезавтре отобедать в кругу коротких приятелей в погодинском саду. Звать на именины самому неловко. Не можете ли вы дать знать или сами или через Константина Сергеевича Армфельду, Загоскину, Самарину и Павлову совокупно с Мельгуновым? Придумайте, как это сделать ловче, и дайте мне потом ответ. Если можно, заблаговременно.

Весь ваш Н. Гоголь.

На обороте: Сергею Тимофеевичу Аксакову. В Сивцов Вражек. Дом Пушкевича.

М. И. ГОГОЛЬ
12 маия <1849. Москва>

Посылаю, [Посылаю вам] добрая матушка, полтораста рублей серебром не для вас собственно, но для раздачи тем бедным мужичкам нашим, которые больше всех других нуждаются, на обзаведение и возможность производить работу в текущем году, и особенно тем, у которых передох весь скот. Авось они помолятся обо мне. Молитвы теперь очень нужны. Я скорблю и болею не только телом, но и душою. Много нанес я оскорблений. Ради бога, помолитесь обо мне. О, помолитесь также о примирении со мною тех, которых наиболее любит душа моя! На следующей неделе буду писать к вам.

Обнимаю всех вас мысленно, весь ваш.

В. А. ЖУКОВСКОМУ
Мая 14 <1849>. Москва

Мне был передан упрек твой. Виноват, но не совсем. Я писал к тебе немного дней спустя после того, как получил «Одиссею». Письмо адресовал в Баден; видно, не дошло. Я много исстрадался в это время. Много было слез. Бесплодную землю сердца моего нужно было много оросить, чтобы она в силах была произвести что-либо. Жду нетерпеливо прочесть тебе всё, что среди колебаний и тревог удалось создать. Тревоги и колебанья не прошли и доныне, и сердце мое сильно болит. Но как отрадно мне было услышать, что «Одиссея» приближается к концу! О, это божья благодать и божье чудо: если среди возмущений, объемлющих всех и всех волнующих, посылает он кому-нибудь из нас силы исполнять на земле долг свой, то это верный знак его небесной милости. Лучшего счастья нельзя иметь на земле. О, помоги же он тебе, как верному рабу своему, всё сполна принести ему, ничего не зарывши в землю! А я буду ждать тебя в Москве или там, где захочешь. Только уведоми об этом заране хотя двумя словами. Бог да сохранит тебя со всеми милыми твоему сердцу всего здравым, спокойным и невредимым.

Весь твой Н. Гоголь.

На обороте: Son excellence monsieur Basile de Joukowsky.

Baden-Baden.

Н. Н. ШЕРЕМЕТЕВОЙ
Маия 20 <1849. Москва>

Благодарю вас, добрейшая Надежда Николаевна, за ваше доброе письмо. Здоровье мое, кажется, несколько лучше, временами я бываю спокоен, но зато находят опять такие волнения… Со страхом вижу, как далек я от покорности и от преданья всего себя воле божией. Попрежнему прошу вас не оставля<ть> меня вашими молитвами.

Весь ваш признательный вам Н. Гоголь.

На конверте: Ее превосходительству милостивой государыне Надежде Николаевне Шереметьевой.

В Рузу Московской губернии.