Письма 1886-1917

Нам предстоит большое сражение в Петербурге. Ругать будут – как никогда. Заступитесь, если стоим.

Целую Ваши ручки и желаю успеха.

Душевно преданный

К. Алексеев

1911-14-III. Москва.

393*. А. А. Стаховичу

1911. Март 27. Понедельник

27-28 марта 1911

Москва

Дорогой друг Алексей Александрович.

Не писал тебе так долго, потому что сразу окунулся в рабочую жизнь. Был капустник (на днях вышлю рецензии, так как вовремя не собрали их, и теперь приходится доставать газеты). Потом начали "Гамлета" и лекции¹. И, наконец, смерть милой Маргариты Георгиевны². О ней-то я тебе и буду писать сегодня, так как все остальное отходит на второй план.

Извиняюсь и перед Евгенией Алексеевной. За мной хорошее, длинное письмо. Я должен хорошо поблагодарить ее за то, что она была ко мне и к Кире так мила и сердечна. Я должен объяснить ей, как мне досадно, что мы не виделись при моем проезде мимо Рима.

Сейчас не могу найти подходящего настроения для бодрого письма, так как смерть Савицкой – покрыла все.

Я был у нее за неделю до смерти, отвез ей подарок и цветов. Она была ясная, милая, веселая и даже здоровая на вид. Она кокетничала со мной с той неловкостью, которая так подходит к се чистой, не знающей грязи душе. Она была мне очень рада, и я был доволен тем, что слухи, ходившие по театру о ее болезни, не оправдались. Доктора говорили, что обойдется и без операции. Рассосется. Потом стали говорить о том, что операция будет, но легкая. Потом я встречал Бурджалова, и он мне говорил: "Ничего, все хорошо". Потом я случайно видел, как Бурджалов зарыдал невзначай, но все говорили: ничего, обойдется. В пятницу звонил мне по телефону Румянцев. "Сегодня ночью сделали операцию Савицкой, так как благодаря непрохождению пищи боялись воспаления кишок или брюшины. Найден рак – в сильнейшей степени, покрывший все кишки. Пришлось отрезать около желудка кишки и вывести пищу через живот. Боли прекратились, но положение безнадежное". К Савицкой не пускали.

В субботу я был на фабрике, и репетировали "Дядю Ваню" без меня, так как вводили Муратову вместо Раевской, которая заболела бронхитом. Во время репетиции Румянцев пришел и объявил, что Маргарита Георгиевна скончалась. Прекратили репетицию, поехали в больницу, но оказалось, что фельдшерица по неопытности ошиблась. Савицкая была жива, приняла всех, была очень бодра, с силой жала всем руку, жестикулировала и говорила звонким голосом. Наши уехали, и Маргарита Георгиевна вскоре впала в беспамятство и не приходила в себя. Ночью, часа в 3-4, она скончалась – тихо. Ее смерть соединила и сблизила всех товарищей. Панихиды многолюдны. Как всегда, только теперь мы поняли, какой пример и элемент чистоты и благородства являла собой покойная.

За 13 лет ни одного резкого слова, каприза, ни одной сплетни, ни одной неприятности. Завтра утром ее хороним.

Кончаю письмо после "Дяди Вани" (4-й абонемент). Тороплюсь итти спать, так как завтра в 10 час. вынос. Ее пронесут мимо театра. Лития перед театром и потом в Ново-Девичий монастырь (где похоронен Чехов).

Вечером все сходятся в театр (спектакль отменяется). Спектакль перенесен на четверг утро, так как "Лапы"³ делают удивительные сборы. Думают, что днем, в будни, никто не вернет билетов. Сбор в память покойной.