Письма 1886-1917

я совсем отбился от рук и бог знает сколько времени не пишу тебе. Причина – начало запоздавшего сезона. Пришлось репетировать во всех углах. На мою долю выпала самая ужасная работа – репетировать старые пьесы, вводить дублеров на место заболевших и потихоньку помогать тем ставрогинцам¹, до которых не успевает дотянуть руки Немирович. За это время произошло много. Даже не упомнишь всего. Писал ли я тебе, что Свободный театр открылся "Сорочинской ярмаркой"? Несмотря на много дефектов, там было немало хорошего и было очень приятно. Потом была и "Прекрасная Елена"² в постановке Марджанова. Это такой ужас, о котором вспомнить страшно. Это кошмар, дом умалишенных. Безвкусица, пестрота, богатство ослепительных декораций Симова, занавес Сомова, рыночные остроты, вроде: Елена Лебединовна (прекрасная Елена родилась от лебедя). Наконец, наступило время генеральных репетиций "Ставрогина" и сопряженных с ними волнений.

Спектакль вышел важным, значительным, не для большой публики, а скорее для знатоков. Играют хорошо. Декорации Добужинского, многие – хороши, но разговоры умных людей о том, что Добужинский тяжел, а роман – не пьеса и проч. Спектакль не имел шумного успеха, но слушали хорошо, рецензии хорошие³.

Сегодня, т. е. сейчас, сдал еще один экзамен. Гзовская играла Туанету. Очень хорошо, весело, с брио, имела успех, и это очень приятно мне. Да, забыл сказать, что в "Ставрогине" первым номером прошла мама⁴

. Она всем очень нравится.

Что сказать о твоем пребывании на Кавказе. Мое мнение – если тебе приятно, нечего делать в Москве (а это уж на твою личную ответственность – в будущем), я бы ничего не имел против, но беда в том, что как быть с Васильевыми?… ⁵

Опять меня оторвали, и письмо пролежало два дня. Кончаю сегодня. За это время от тебя я получил твое милое письмо, из которого узнал, что Васильевы берут с тебя деньги хотя бы за еду. Спасибо им. Это развязывает руки. Мое мнение – оставайся, раз что тебе приятно в Кисловодске. Душевно радуюсь тому, что ты рисуешь и поешь (счастлив, если в одном из этих искусств ты найдешь свое призвание). Нежно обнимаю и благословляю. В следующем письме опишу впечатление "Ставрогина".

Скучаем, часто думаем о тебе, любим.

Сердечно твой

папа

457*. Г. Н. Федотовой

7 ноября 1913

Дорогая, многоуважаемая и нежно любимая

Гликерия Николаевна!

Вчера, на юбилее Щепкина Михаила Семеновича, я думал увидеть Вас, почтительно поцеловать Вам ручку и поздравить Вас с знаменательным для Малого театра днем¹. Но меня ждало большое разочарование. Вы не приехали. Думал после юбилея проехать к Вам, но побоялся и не смог. Мне остается написать это письмо, хотя и с большим опозданием, чтобы сказать Вам, что я часто думаю о Вас, люблю Вас нежно и храню самую искреннюю благодарность к Вам за все прекрасные впечатления, которые живут во мне о Ваших сценических созданиях, и также и за все то добро, которое Вы постоянно оказывали мне и нашему театру.

Низко кланяюсь Вам от себя, жены и детей, целую Вашу ручку и остаюсь неизменно и сердечно преданным

К. С. Алексеев

1913 -7 -X -Москва

Поздравляю с прошедшим юбилеем незабвенного Михаила Семеновича. Спасибо за чудесные записки².