Читаем Письма 1901-1904 полностью

Письма 1901-1904

Но бедный Вишневский! Пиво, которое он прислал мне, сообразительный учитель сдал в багажный вагон; оно замерзло, бутылки полопались. Надо было бы предупредить учителя. Вообще не везет мне с пивом! А кто прислал мне птицу в шляпе? Ты или Вишневский? Удивительно безвкусное венское изделие. Куплено оно, очевидно, в венском магазине не Клейна, а шмулей, любящих венскую бронзу. В Москве теперь торгуют только шмулевой бронзой. Бррр, забросил на печку, тошно смотреть даже. Но это пустяки, впрочем, а вот пива жаль, даже кричать готов.

Поедешь в Швейцарию? Напиши мне, родная, подумав и все взвесив, и если решишь, что ехать можно и что мы, быть может, поедем, то начни собираться мало-помалу, так чтобы нам в конце мая и выехать, составив предварительно маршрут. Вчера на ночь я читал в "Вестнике Европы" статью Евг. Маркова о Венеции. Марков старинный писака, искренний, понимающий, и меня под его влиянием вдруг потянуло, потянуло! Захотелось в Венецию, где мы побываем, захотелось в Швейцарию, где я еще не был ни разу.

Вот если б учитель мармеладу привез! Или мятных лепешек от Трамбле. Ну, да все равно.

Поедем, родная! Подумай! Если же почему-либо тебе нельзя, тогда отложим до будущего года. Сегодня ветрище дует жестокий. Ну, благословляю тебя и обнимаю мою радость. Отвечай поскорей насчет Швейцарии.

Твой А. На конверте:

Москва.

Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3972. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ

20 января 1903 г. Ялта.

20 янв.

У Татариновой воспаление легкого, дусик мой, и возьму у нее фотографию дома, когда выздоровеет, не раньше. Из твоего бумажника, который ты прислала мне, я устроил маленький склад рукописей и заметок; каждый рассказ имеет свое собственное отделение. Это очень удобно.

Что же ты надумала, что скажешь мне насчет Швейцарии? Мне кажется, что можно устроить очень хорошее путешествие. Мы могли бы побывать по пути в Вене, Берлине и проч. и побывать в театрах. А? Как ты полагаешь?

Савина ставит в свой бенефис мой старинный водевиль "Юбилей". Опять будут говорить, что это новая пьеса, и злорадствовать.

Сегодня солнце, яркий день, но сижу в комнате, ибо Альтшуллер запретил выходить. Температура у меня, кстати сказать, вполне нормальна.

Ты, родная, все пишешь, что совесть тебя мучит, что ты живешь не со мной в Ялте, а в Москве. Ну как же быть, голубчик? Ты рассуди как следует: если бы ты жила со мной в Ялте всю зиму, то жизнь твоя была бы испорчена и я чувствовал бы угрызения совести, что едва ли было бы лучше. Я ведь знал, что женюсь на актрисе, т. е., когда женился, ясно сознавал, что зимами ты будешь жить в Москве. Ни на одну миллионную я не считаю себя обиженным или обойденным, напротив, мне кажется, что все идет хорошо или так, как нужно, и потому, дусик, не смущай меня своими угрызениями. В марте опять заживем и опять не будем чувствовать теперешнего одиночества. Успокойся, родная моя, не волнуйся, а жди и уповай. Уповай и больше ничего.

В Ялте на базаре угорело четыре мальчика. Пришло приложение к "Ниве" - рассказы мои с портретом, а под портретом удивительно дрянно сделанная моя подпись.

Теперь я работаю, буду писать тебе, вероятно, не каждый день. Уж ты извини.

Поедем за границу! Поедем!

Твой супруг А. На конверте:

Москва.

Ольге Леонардовне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3973. M. П. ЧЕХОВОЙ

20 января 1903 г. Ялта.

Милая Маша, как раз в день твоего отъезда мне не повезло: поднялась температура, сильнее заболел бок и проч. Теперь мне гораздо лучше, и сравнить нельзя, но все же должен сидеть безвыходно дома. Мать здорова. Именины мои прошли скучно, никого не было. Зато подарков много: ананасовое варенье, которого я не ем, промокательная бумага на ящике, который никуда поставить нельзя, ручка из горного хрусталя, которою писать нельзя, и конфекты, которых я не ем. Вчера приходил кн. Ливен, Арсений его не принял; пришлось в телефон извиняться. Бунин и Найденов прославляются еще в Одессе, скоро, вероятно, приедут. Журавли кричат от радости, у Тузика морда еще больше покривилась (вероятно, тоже от радости), Каштан спит. Когда увидишь Ивана, то поклонись ему, скажи ему, чтобы написал мне о своем житье-бытье хоть строчку. Сегодня совсем на весну похоже. Ну, будь здорова и покойна, всего тебе хорошего. Напиши мне еще.

Твой А.

20 янв. На обороте:

Москва.

Марии Павловне Чеховой.

Неглинный пр., д. Гонецкой.

3974. А. Б. БЕРНШТЕЙНУ

23 января 1903 г. Ялта.

23 янв.

Многоуважаемый Александр Борисович, отвечаю Вам тотчас же, получив Ваше письмо. Прошлым летом я жил под Москвой на даче, чувствовал себя хорошо, теперь я в Ялте на зимовке, у меня плеврит и вообще здоровье не такое, каким оно должно быть. Впрочем, становится все лучше. Эту зиму кровохарканья не было.

А Вы уже врачом? Желаю Вам полного успеха и полного удовлетворения. То и другое вполне возможно для врача, верующего глубоко в свое дело.

Жму руку и шлю большое спасибо.

А. Чехов.