Письма

Как мне ни жаль лишиться плодов многолетнего труда (что означает принести в жертву не только досуг, но и другие занятия, приносящие прямую ежегодную прибыль), должен сказать, что ваше сообщение о продажах и надеждах на ближайшее будущее немало меня ободрило, и радуюсь я не только за себя, но и за вас тоже (и за «А. энд А.»). Вы выказали по отношению ко мне столько доброты и терпения; и без вашей поддержки и великодушной «авантюры», полагаю, «В.К.» до сих пор оставался бы лишь кипой рукописей. Боюсь, не могу не думать про себя, что можно многое сказать в пользу «более вульгарных проявлений литературного успеха», как выразился недавно ехидный критик (не про мой случай, но про гораздо более «вульгарный»).

198 Из письма к Рейнеру Анвину

19 июня 1957

[Американский кинорежиссер интересовался, нельзя ли сделать мультфильм по «Властелину Колец».]

Что до меня лично, я готов приветствовать идею мультипликационного фильма, при всем риске опошления; и это — безотносительно к слепящему блеску золота; хотя, в преддверии ухода на пенсию, это — перспектива не самая неприятная. Сдается мне, опошление я вынесу легче, нежели оглупление Би-би-си.

199 Из письма к Кэролайн Эверетт

24 июня 1957

Хотя это — комплимент не из малых, я на самом деле не очень-то рад оказаться героем диссертации. В автобиографические подробности мне вдаваться не хочется. Сомневаюсь, что они имеют хоть какое-то отношение к литературоведению. Во всяком случае, в ином виде, нежели полная биография, охватывающая жизнь внешнюю и внутреннюю, написать которую мог бы только я, чего делать не намерен. На мой взгляд, главный факт моей биографии — это завершение «Властелина Колец», чему я до сих пор не устаю изумляться. Будучи печально известен своей способностью браться за всевозможные начинания и ничего не заканчивать, отчасти в силу недостатка времени, отчасти в силу неспособности сосредоточиться на чем-то одном, я до сих пор гадаю, как и почему я умудрился корпеть над этой штукой год за годом, зачастую — под бременем вполне реальных проблем, и довести ее до конца. Наверное, потому, что с самого начала она принялась улавливать в тенета повествования образы едва ли не всего того, что я всей душою любил или ненавидел.

В закрытой частной школе, то есть в интернате, я не учился; я ходил в замечательную «классическую школу», что корнями своими уходит в средневековье. Таким образом, мой школьный опыт не имеет ничего общего с опытом мистера Льюиса. Я учился в одной и той же школе с 1900 по 1911 год с одним-единственным небольшим перерывом. Я был так же счастлив или наоборот в школе, как и в любом другом месте, причем все проблемы возникали по моей собственной вине. Как бы то ни было, я дошел до последнего класса вполне себе уважаемым и умеренно преуспевающим учеником. К играм я неприязни не питал. По счастью, они не были принудительными, поскольку крикет мне всегда казался сущим занудством; правда, главным образом потому, что он мне не давался.....

Из других коротких повестей я опубликовал всего одну: «Лист работы Ниггля». Не придумываются они у меня. А вот «Лист работы Ниггля» придумался — мгновенно и почти законченным. И записал я его буквально за один присест, практически в том виде, в каком он существует сейчас. Теперь, глядя на него со стороны, я бы сказал, что, в придачу к моей любви к деревьям (первоначально повесть называлась «Дерево»), он возник из моей поглощенности «Властелином Колец», из сознания, что книга будет отделана до мельчайших подробностей — или вообще останется незаконченной; и из страха (почти уверенности), что вероятнее — «вообще нет». Разразившаяся война омрачила все перспективы. Но такого рода анализ никогда не содержит в себе исчерпывающего объяснения даже самой что ни на есть коротенькой повести.....