Письма

/*[Примечание, по всей видимости, добавленное позже:] Также эльфы (и не поддавшие ся злу нуменорцы) считали, что «хороший» человек умирает или должен умереть добровольно, с доверием отказываясь от жизни, прежде чем его принудят (как в случае с Арагорном). Возможно, такова была природа человека

непадшего; хотя принуждение ему не угрожало; он желал и просил позволения «пойти дальше», к высшему состоянию. Успение Богородицы, единственного непадшего

человеческого существа, можно воспринимать как в определенном смысле просто восстановление благодати и свободы вне падения: она попросила о том. чтобы ее приняли — и была принята, поскольку на Земле свою функцию исполнила до конца. Хотя, конечно же, даже будучи непадшей, она не принадлежала к миру «до Падения». Ее судьба (которой сама она содействовала) была куда выше, нежели оказалась бы судьба любого «человека», если бы Падения не случилось. Кроме того, немыслимо, чтобы ее тело, непосредственный первоисточник Господа Нашего (при отсутствии иных физических посредников) распалось бы или «разложилось»; и, конечно же, никак не могло долго пробыть отдельно от Него после Вознесения. Разумеется, вовсе не предполагается, что Мария не «старела» обычными для ее народа темпами; но, конечно же, этот процесс никак не мог дойти до дряхлости или утраты живости и красоты; этого бы просто не допустили. В любом случае, Успение так же отличается от Вознесения, как воскрешение Лазаря от (само)Воскресения. — Прим. авт.*/

На мой взгляд, различие между данным Мифом и тем, что, вероятно, можно назвать христианской мифологией, заключается в следующем. В последней Падение Людей следует за и является следствием (хотя и не обязательным) «Падения ангелов»: бунта сотворенной свободной воли на уровне более высоком, нежели человек; однако здесь не утверждается определенно и недвусмысленно (а во многих версиях не утверждается вовсе), что бунт затронул «Мир» и его природу: зло было привнесено извне, Сатаной. В данном Мифе бунт сотворенной свободной воли предшествует сотворению Мира (Эа); и Эа содержит в себе привнесенные через вторичное творчество зло, бунты, диссонирующие элементы своей собственной природы, уже тогда, когда прозвучало «Да будет так». Следовательно, падение или искажение всего, что в ней есть и всех ее обитателей, стало возможностью, если не неизбежностью. Деревья могут «склониться ко злу» как в Древнем Лесу; эльфы могут превратиться в орков, и если для этого требовался особый искажающий злой умысел Моргота, то эльфы и сами вполне могли совершать дурные деяния. И даже «благие» Валар, те, что обитают в Мире, могут по меньшей мере ошибаться; как вышло у Великих Валар в их обращении с эльфами; или как меньшие из их народа (скажем, истари или маги) могли разными способами впасть в своекорыстие. Так, например, Аулэ, один из великих, в определенном смысле «пал»; ибо он так сильно желал увидеть Детей, что сделался нетерпелив и попытался предвосхитить волю Творца. Будучи величайшим из мастеров, он попытался создать детей согласно своим несовершенным познаниям о таковых. Когда он создал тринадцать /*Один, старший, сам по себе, и еще шесть с шестью женами [1].*/, Господь обратился к Аулэ в гневе, но не без жалости: ибо Аулэ совершил это не из порочного желания заполучить собственных рабов и подданных, но от нетерпеливой любви, мечтая о детях, с которыми можно беседовать и которых можно учить, восхваляя вместе с ними Илуватара и деля с ними свою великую любовь к материям

, из которых сделан мир.

Единый упрекнул Аулэ, говоря, что тот попытался узурпировать власть Творца; но что он не в состоянии наделить свои создания независимой жизнью. У него есть лишь одна жизнь, его собственная, берущая начало в Едином, и он может самое большее лишь раздать ее. «Взгляни, — молвил Единый, — эти твои создания обладают лишь твоей волей и твоим движением. И хотя придумал ты для них язык, они могут лишь сообщать тебе твои же собственные мысли. Это насмешка надо мною».

Тогда Аулэ в горе и раскаянии смирился и взмолился о прощении. И молвил он: «Я уничтожу эти воплощения моей самонадеянности и подчинюсь твоей воле». И взял он огромный молот, и занес его, чтобы сокрушить старшего из созданий, но тот отпрянул и припал к земле. И, в изумлении задержав свою руку, услышал он смех Илуватара.

«Ты дивишься происходящему? — промолвил он. — Взгляни же! Твои создания ныне живут, свободные от твоей воли! Ибо видел я твое смирение и сжалился над твоим нетерпением. Твое творение включил я ныне в свой замысел».