Письма

Журнал ваш «Отечественные Записки» ужасно поздно у нас получается, после всех журналов: 1 No получен 2-го февраля, 2 No — 25 февраля. В Курске же 1-й получен десятью днями раньше. Меня ужасно опечалило, когда я услышал, что губернатор получил от внутреннего министра номера на «Отечественные Записки» и раздает через думу. Это значит, что подписка была пустая и Андрей Александрович прибег к этой мере по необходимости. Плохо. Издавай у нас после этого хорошие, умные журналы! Не знаю, как в других местах, ау нас большая часть голосов в пользу «Записок». А другие побранивают: они не по их мозгу. «Библиотеку» все бранят, но ее кредит так утвердился, что бранят, бранят, а все-таки выписывают. Они не хотят прямо сознаться в своем тупоумии, а внутри всякой идиот чувствует, что «Библиотека» ему по плечу, а с «Записками» горе: их надо читать с толком. «Библиотеку» можно читать без толку. А о других журналах у нас почти не говорят, их как будто нет на свете.

Первый номер «Записок» чрезвычайно хорош, все отделы полны интересом. «Актеона», повесть Панаева, весьма хороша, и ее все читают и хвалят, кроме помещиков, особенно молодых; тем она не по нутру. Жаль, кой-где в ней Иван Иванович хочет смешить и силою натягивает комизм. Его у него нет, а у него очень много светской, тонкой, язвительной иронии. Эта сторона ему далась — и недавно; важное приобретение, владеть иронией — великое дело. Ольга Павловна у него тоже натура новая, удивительная натура и поставлена художественно — в эти мерзкие характеры, между низкими подлыми душонками. Она погибла между ними без воплей, без страданий, но за то какие задушены внутри ее души вопли и страдания, и как они громко раздаются в каждом чувствующем человеке, и какая к ней возбуждается в душе любовь и сожаление, и как готов торжественно проклясть ее палачей и губителей!

А «Письмо учителя»! Его не читаешь, а пожираешь, и не в один раз, а в несколько. Статья Сабурова о сельском хозяйстве дельная, умная статья, за которую многие, многие скажут спасибо. Это не то, что писалось из иностранных теорий статьи в «Библиотеке». Здесь видишь человека чисто русского, образованного, умного, наблюдательного, с тактом, который не простыми, а вооруженными глазами смотрит и в воздух и в землю. Подобные вещи для журнала сокровище. Письма Анненкова — чудо как хороши; он пишет прямо и просто, — как, что видел, думал, подслушал, не мудрствуя лукаво, — и живой интерес в них так и трепещет.

Вашу критику прочел с остервенением, прочел и перечел. В ней много уж вами сказанного, но тут оно получило новый интерес, там было отрывочно, здесь исторически, в порядке от начального интереса следует до последней строки с такою ясностью, определенностью и убеждением. Одно мне не понравилось: напрасно вы ее расположили в разговорную форму. Разговорная форма необходима в драме, на сцене, в драматических отрывках; но, кажется, уж никак не в критике и ученой статье. Как-то второе лицо останавливает всегда и охлаждает внимание. Видишь каждую минуту в нем миф, который, по приказу первого лица, иногда затеет новый интерес, потом либо сейчас же откажется, или согласится с первым; тогда как первое ежеминутно все ползет вперед, как жизнь в человечестве. По-моему, критика должна высказываться прямо от одного лица и действовать повелительно и державно. Во втором номере критика хороша, умна, тактично умна; в ней на многое указано метко и искусно; но она толпе не понравится, она ее не поймет. При разборе драмы Неелова — указан материал для драмы глубоко провидящего человека в историю человеческой жизни; именно на этом моменте могла бы быть образцовая драма.

Лермонтова «На украинские степи» чудо как хорошо, из рук вон хорошо! «Беснующийся» Одоевского повесть глубокая, превосходная и мастерски рассказанная.

Вы смеетесь, может быть, что я пустился в такие рассуждения; но я имею причину говорить об них. Болезнь так меня ошеломила, что у меня до сей поры нет ни памяти, ни мыслей, и я как-то живу дураком… И мне бы хотелось услышать от вас, хорошо или глупо понимаю вещи, о которых сейчас говорил, и о тех пьесках, которые я вам послал. Хорошо — ладно, дурно — говорите, не жалея, и чем о дурном скажете горче, тем для меня будет лучше, полезней.

Как вы живете? Здоровье ваше? дела? Как живут И. И. Панаев, А. А. Краевский, Комаров, Языков? За морем Катков? Мне бы весьма хотелось знать.