Письма и документы (1917-1922)

После окончания гражданской войны в деятельности Ленина стала ощущаться нарастающая растерянность... И причина крылась не только в его болезни. Л Красин говорил, что Ленин все яснее теперь понимал, "куда мы залезли", "какая человеческая мразь и какое убожество его окружают". Поздно. Как писал один из современников, было мало помазанных, зато все больше становилось примазавшихся. По свидетельству Н. Крупской, Ленин все чаще вспоминал Мартова. "Дело, -- писал Мартов о своих расхождениях с Лениным в 1918 г., --не только в глубокой уверенности, что пытаться насаждать социализм в экономически и культурно отсталой стране -- бессмысленная утопия, но и в органической неспособности моей помириться с тем аракчеевским пониманием социализма и пугачевским пониманием классовой борьбы, которые порождаются, конечно, самим тем фактом, что европейский идеал пытаются насадить на азиатской почве... Для меня социализм всегда был не отрицанием индивидуальной свободы и индивидуальности, а, напротив, их высшим воплощением. А так как действительность сильнее всякой идеологии, под покровом "власти пролетариата" на деле тайком распускается самое скверное мещанство со всеми специфическими пороками некультурности, низкопробным карьеризмом, взяточничеством, паразитством, распущенностью, безответственностью и проч. И ужас берет меня при мысли, что надолго в сознании народа дискредитируется сама идея социализма. Мы идем через анархию несомненно к какому-нибудь цезаризму".

Контуры грядущего цезаризма Ленин еще успел разглядеть. Но его самооправдания за содеянное были беспомощны. Соглашаясь с тем, что Россия не была готова к социализму, он (в своих заметках о книге Н. Суханова "Записки о революции") не нашел ничего лучшего, чем сказать: большевики решили сначала взять власть, а потом уже повести страну вдогонку ушедшим вперед странам. Телегу поставить впереди лошади. О том, чего стоила такая "перестановка", Ленин тогда умолчал. Но в его "оправдании", может быть, и кроется разгадка того, что двигало им тогда, в 17-м году: неуемная жажда власти, вера, что с помощью ее можно даже "перевернуть Россию".

Г.З. Иоффе

Примечания

1 Ананьин Евгений Аркадьевич (псевдоним Чарский) (1887--1965) --меньшевик с 1905 г. Одно время был секретарем П.Б. Аксельрода. Автор книг об итальянской литературе. Долгое время жил за границей. В 1920 г. возвратился в Россию, но вскоре вновь эмигрировал.

2 Аксельрод Павел Борисович (1850--1928) -- деятель российского революционного движения. В начале 70-х годов народник. Один из основателей марксистской группы "Освобождение труда" в 1883 г. С 1990 г. член редколлегии газеты "Искра". С 1903 г. меньшевик. Многие годы находился в эмиграции. В 1917 г. возвратился в Россию. В августе 1917 г. был делегирован ЦК РСДРП (объединенной) в Стокгольм в качестве представителя партии. После Октябрьского переворота, который застал его в Стокгольме, занял решительную антибольшевистскую позицию. В Россию не возвратился. Жил во Франции, а затем в Германии. До 1920 г. продолжал оставаться заграничным представителем меньшевистской партии. В многочисленных публицистических выступлениях доказывал, что в России победила контрреволюция слева. С января 1918 г. выпускал газету "Эхо России" (на французском языке), с июня того же года --газету "Голоса из России" (на немецком языке). Был членом Международного бюро Социалистического Рабочего Интернационала.

3 Семковский (Бронштейн) Семен Юльевич (1882--1937) -- российский политический деятель и ученый. Социал-демократ с 1901 г., с 1903 г. меньшевик.

С 1907 г. эмигрант. Сотрудничал в газете "Правда" Л.Д. Троцкого в Вене.

В 1917 г. возвратился в Россию. Был в руководстве меньшевистской партии, в 1920 г. заявил об отказе от меньшевизма. Работал председателем научного комитета Главного управления музеев и художественных учреждений на Украине. С 1926 г. директор Института марксизма-ленинизма АН Украины. Член АН Украины с 1929 г. Арестован во время "большого террора". Расстрелян без суда.