Письма и записки Оммер де Гелль

Я постаралась разубедить ее и продолжала дружески беседовать с нею о разных разностях. Мне не было необходимости слишком торопиться и, кроме того, многое надо было выяснить. Я вовсе не желала, чтобы кто-нибудь воображал, что дело это было улажено. Г. де Гелль занялся у стола приведением в порядок своих заметок, на что имел для этой работы более двух часов. Лошади были заказаны к половине шестого и должны были возвратиться еще с поля. Эти лошади исполняли барщину. Я захотела покататься на них, допустив себе подобную роскошь. Я предупредила ее, что моя прогулка по деревне имеет целью попытаться еще раз походатайствовать перед управляющим за виновных или, по крайней мере, облегчить им наказание.

Нескромная болтливость жены и хвастовство мужа меня сильно озадачили. Он посвятил нас слишком скоро во все подробности своего управления. Всякая администрация, какая бы она ни была, имеет свои секреты и не выставляет их напоказ. Сохранять благопристойность необходимо. Странствуя по России в продолжение двух лет, я принимала довольно деятельное участие в административном управлении с целью ближе познакомиться с первоначальными основаниями хозяйства. Это не было в обычае, и я невольно чувствовала фальшивую ноту. Конечно, никто не станет надевать белых перчаток, чтобы пороть мужиков, и отнюдь не будет разглашать об этом. Наивность его жены заставила меня надолго призадуматься. Засечь до смерти — скверное дело и всегда влечет за собой хлопоты и расходы. Странно, почему она жалела того мужика, который хотел убить из пистолета ее мужа, за то, что он не умер под палкой? Путешествие по Сибири, которое ждет его с сотнями палочных ударов и вырванными ноздрями, конечно, есть казнь, могущая вполне удовлетворить ее.

Позднее причина этого была объяснена мне очень просто: дела с судебными властями причиняют большие убытки, которые не могут быть отнесены на счет господской конторы. Я знала из достоверных источников, что управляющий был на очень хорошем счету у генеральши. Генерал, с своей стороны, имел к нему неограниченное доверие. Впрочем, он не играл большой роли, как будет видно из дальнейшего рассказа. Генеральша сама командовала полком, бригадой и дивизией, и ею все были очень довольны. Его адъютанты, между прочим, обязаны были прислуживать ей, и надо сказать, что генеральша всегда умела отлично выбрать их и даже с двоякою целью. Я знала формулярный список генеральши от ее родного брата. Эти злые намеки на нее исходили от брата. Не берусь отвечать за это. Многие соседние помещики отзывались мне с похвалою об управляющем, как о человеке сведущем в делах и очень исправном в отношении соседей. Он был очень строг к крестьянам и не прощал им ни малейшей оплошности.

— Он иногда слишком суров и слишком требователен, он только что заставил меня высечь рукою палача трех человек, которые должны были идти в сибирские рудники, — сказал мне сам губернатор, — улики против крестьян были очень слабы, но все же принцип власти восторжествовал.

Я похвалила его за быстрое и справедливое правосудие к французу, окруженному врагами. Я играла ногами, желая подразнить его.

— Ваши маленькие, хорошенькие ножки с убедительным красноречием ходатайствуют за вашего соотечественника. Я готов сослать шесть других, будь они невинны, как только что рожденные слоны, — сказал он с грубой, довольно глупой улыбкой.

Я окончательно очаровала губернатора; я имела этого честного человека в кармане, в чем позже убедилась. Он долго не хотел расстаться со мною и возобновил разговор, сказав:

— Все у него в порядке, и порядок этот, в самом деле, удивительный, место исправника всегда к его услугам, я ему говорил об этом.

«Боже мой, — чуть не вырвалось у меня, — да я его совсем не знаю и нисколько не интересуюсь им». Но, к счастью, промолчала.

При прощании он просил позволения посетить меня.

— Уведомьте меня только заранее, и я готова принять вас во всякое время дня и ночи.

Зачем это пустословие и жалобы против аристократии, которая так далека от мысли оскорблять честолюбие управляющего и с удовольствием смотрит на увеличение его капитала?

От самого Екатеринослава длинная дорога прошла незаметно; я только и слышала похвалы своему соотечественнику. Право, я этим возгордилась. Я не имела обыкновения посвящать своего мужа во все мои поступки и цели и часто удлиняла наш предполагаемый путь. Также скрыла от него и удивление относительно нашего милого и любезного парижанина. Генеральша, приглашая меня посетить ее пороги, говорила об управляющем, как об оригинале, извлекавшем пользу из распутных девок, которых она время от времени посылала ему в заточение. Я ей это обещала. Едва прошло три недели, как наш маршрут был установлен, Я не замедлила известить ее об этом. Я не знала, дошло ли мое письмо по назначению. Я только что получила два письма от милой генеральши.

…Все воспоминания сбивчиво проходили передо мною и наполняли мою бедную голову. Мне едва было девятнадцать лет…