Письма Яхе

Старый педераст, известный бруклинской полиции как „Ебнутая Энни“, был назначен главой Объединенного комитета начальников штабов, и поэтому более молодые штабные офицеры стали предметом невыразимых унижений в сортирах Пентагона. Дабы избежать их многие установили отхожие места в своих офисах.

Трансвеститу Лиззи перепал пост библиотекаря Конгресса. Она немедленно запретила доступ в здание лицам мужского пола — всемирно известный профессор филологии попытался войти в Библиотеку, попал в лапы стоявшего на часах национального гвардейца, но, впрочем, отделался сломанной нижней челюстью. Библиотека была отдана на растерзание Лесбийским оргиям, которые Лиззи именовала „Ритуалами весталок“.

Ветеран нищенской братии был удостоен звания государственного секретаря, и, пренебрегая высоким положением своего офиса, вымогал в коридорах Государственного департамента пятицентовики и даймы.

Бухолов „Метрошный Слим“ узурпировал офис заместителя Госсекретаря и в качестве главы Министерства иностранных дел устроил на банкете в шведском посольстве разрыв дипломатических отношений с Англией, когда английский посол „потянул на него“ — термин бухоловов, обозначающий проснувшегося пьяного, когда ты шаришь по его карманам.

Лонни-Сутенер стал послом по особым поручениям и отправился в дипломатическое турне с пятидесятью „секретаршами“, осуществляя свою презренную торговлю.

Исполнитель женских ролей, известный как „Эдди-Леди“, возглавил Комиссию по атомной энергии, и обязал физиков вступить в мужской хор, пол названием „Атомные Малыши“.

Вкратце, люди, поседевшие и потерявшие зубы на добросовестной службе своей стране, были немедленно уволены, и их увольнение сопровождалось грубейшими выражениями — типа „Ты уволен, старый хуй. Уебывай отсюда со своим барахлом“. И во многих случаях их физически выкидывали из офисов. Самые низкопробные хулиганы и подонки общества заполонили важнейшие учреждения страны. Упомянем только немногие из скандальных назначений:

Министерство финансов — „Майк Пантопон“, старый торчок.

Глава ФБР — служитель турецких бань и специалист по неэтичному массажу.

Генеральный прокурор — персонаж, известный как „Девка“: толкач использованных гондонов и мелкий кидала.

Министерство сельского хозяйства — „Люк Полосатая Зубатка“, забулдыга из Пиздвилля, Алабама, двадцать лет в стельку пьяный на парегорике и лимонной вытяжке.

Посол к Сент-Джеймскому двору — „Плакса Уилсон“, который выбивал свои деньги на дураколы, разводя фетишистов в обувных магазинах.

Главный почтмейстер: „Малыш Сифилис Тяги“, старый джанки и неисправимый мошенник. В настоящий момент работает над фишкой, известной как „Вытащил это из глаза“ — помешает фальшивую катаракту в глаз „дикаря“ (дикарь на языке мошенников — лох). Дешевейший трюк кидал.

Когда Верховный суд отверг некоторые законы, сотворенные этим гнусным сбродом, Рузвельт настоял на том, чтобы августейшие особы, под угрозой немедленного разжалования до служителей уборной Конгресса, одна за другой подверглись совокуплению с пурпурножопым бабуином; так что почтенные заслуженные люди опустились до объятий развратной рычащей человекообразной обезьяны, в то время как Рузвельт, его проститутка-жена и ветеран подхалимажа Гарри Хопкинс курили общий кальян гашиша и наблюдали за прискорбным действом с непристойным гоготом. Судья Блэкстрэп скончался на месте от ректального кровотечения, но Рузвельт только рассмеялся и сказал грубо: „Еще немного туда, откуда это течет“.

Хопкинс, не в состоянии себя контролировать, катался по полу в льстивых конвульсиях, повторяя: „Вы убьете меня, шеф. Вы убьете меня“.

Судье Хокэктонсволу обезьяна в порыве страсти откусила оба уха, а когда Верховный судья Говард П. Херрингбоун попросил освобождения от должности, оправдываясь своим геморроем, Рузвельт жестоко заявил ему: „Наилучшее лекарство от геморроя — хуй бабуина в жопе. Правильно, Гарри?“

— Правильно, шеф. Я ничего другого не использую. Ты слышишь, что тебе сказал человек? Шлепай свою изъеденную молью жопу на стул и выкажи посетившей тебя обезьяне немного южного гостеприимства.

Рузвельт назначает бабуина на замену судье Блэкстрэпу, выбывшему „по болезни“.

„Я должен запомнить это, босс“, — говорит Хопкинс, разражаясь громким грубым хохотом.

И с этого времени заседания Суда проводились в присутствии визгливой обезьяны; срущей, ссущей и мастурбирующей на столе и нередко прыгающей на одного из судей и разрывающей того в клочки.

„Он выразил несогласие во время голосования“, — говорил на это Рузвельт со злым смешком, Появившиеся таким образом вакантные места неизменно заполнялись человекообразными обезьянами, так что с течением времени Верховный суд стал состоять из девяти пурпурножопых бабуинов; и Рузвельт, утверждая, что он единственный, кто способен интерпретировать их решения, получил контроль над высочайшим трибуналом в стране.