Письма Ю. К. Терапиано В. Ф. Маркову (1953–1972)

Я не читал еще статьи Адамовича в «Новом русском слове» об «Опытах»¹⁶⁰, но вижу, что он Вас подругнул за «легкость мыслей». Думаю, его могли задеть «Сумерки Блока», его собственная прошедшая молодость; Адамович злопамятен и мстителен по отношению к тем, кто ему «наступает на хвост». Он еще не приехал; когда увижусь с ним, спрошу, можно ли «дать Вам его адрес», т. е. увижу его отношение к Вам «после всего». Слышал от С. Маковского и Добужинского (художника) похвалы Вашему «Моцарту»¹⁶¹, которого я еще не читал, хотя журнал уже имею. Кстати, я не в курсе, – что писал Д. Бедный о Кусковой? Впрочем, как все литературные сенсации, и этот «эпизод с пощечиной» через месяц канет в забвение. Прилагаю заметку об «Опытах» № 6.

С искренним приветом

Ваш Ю. Терапиано

26

12.VII.56

Дорогой Владимир Федорович,

Посылаю Вам пока вырезку статьи Адамовича¹⁶²

, т. к. у меня нет моей (об «Опытах») – для этого нужно поехать в редакцию, что и сделаю, когда буду в Париже после праздников (французских: 13–14–15 – «взятие Бастилии», балы на улицах, фейерверк и т. п. – ни пройти ни проехать!).

Не знаю, как в N. Y., но здесь «история» с Вашей заметкой уже «отошла в вечность». Я говорил с Адамовичем о Вас, в частности, – по поводу «Моцарта»¹⁶³. Адамович утверждает, что у Вас, по его мнению, недостатки: 1) «многословие» и второй: «самоуверенная легкость» (плод молодости – он думал, что Вы очень молоды). Зато хвалил Ваши воспоминания («…in Arcadia») и стихи, особенно «Гурилевские». Я ему рассказал о Вас более подробно. Кстати, сам Адамович в молодости грешил и «самоуверенной легкостью», и необоснованными утверждениями вроде (если говорить иносказательно): «хорошо – потому что плохо». – Но и эта «война»¹⁶⁴ Ваша с Адамовичем тоже сойдет на нет со временем. Я понимаю Вашу обиду. К сожалению, «идеальный человек» порой оказывается слишком абстрактным, в жизни не существующим, так что трудно иметь дело с людьми, оставаясь на такой позиции; в молодости я сам много страдал от подобного несоответствия, возмущался, воевал – с Ходасевичем, с Адамовичем, с «общественниками», с Федотовым и т. д., наживал всюду врагов, – а потом, по совету Т. Готье, надел на себя «носорожий панцирь» и перестал требовать от людей «того, чего нет на свете», как говорила (по другому поводу) З. Гиппиус.

Жалею, что Струве в некоторых оценках, например поэзии (послевоенной) Г. Иванова, сам подорвал свой авторитет. Его книга, как он сам ожидал, вызывает много нападок¹⁶⁵, и часть этих нападок, увы, заслужена. Куприн, например, совсем больной и потерявший рассудок, был увезен в СССР женой, а не «вернулся», у Зайцева – не 2 тома, а трилогия, Ю. Фельзен не был немцем, Присманова – чудовищное безвкусие и издевательство над русским языком, Пиотровский = 3+ (отметка), не больше, и т. д., и т. д. Впрочем, и это – в быту! Но, если газетные статьи погибнут окончательно, книга Струве все-таки останется для будущего – «со счастливым детством сзади», как изъясняется Присманова в «Новоселье» в поэме, посвященной Вере Фигнер¹⁶⁶

.

Какова Ваша университетская судьба? Вы пишете: «нужно будет в сентябре зачесть за университетскую программу и за диссертацию». – Нужно ли это понимать в том смысле, что Вам удастся получить зачет русского диплома и право защищать на этом основании диссертацию на научную (американскую) степень? Во всяком случае, желаю Вам успеха и возможности переменить занятие.

Всего доброго.

Ваш Ю. Терапиано

27

20.VIII.56

Дорогой Владимир Федорович,

Интересно то, что Вы пишете о религиозном опыте. Мне кажется, что это отношение всегда неповторимо личное между каждым отдельным человеком и Богом, а коллективный подход (церковный – в узком и широком значении этого слова) поэтому-то и отталкивает чувствительных людей (т. е. обладающих чувствительностью, вкусом в этой области), что «соборно» момента подлинно-религиозного нельзя удержать на высоте. Неминуемо среди 100 человек будет градация – на 100 %, на 70, 50, 25 – и т. д., вплоть до нуля. Отсюда и «клубность», и равнодушие. По моим наблюдениям, тут всегда действует закон Густава Лебона («психология толпы»): средний уровень повышается (средне!) за счет понижения уровня лучших, передовых индивидуумов. Поэтому, пользуясь индусской фразой, можно сказать, что для толпы – храм, а для «прозревшего» – йога, т. е. личный духовный опыт.

Я тоже думал, что книга Струве полезна главным образом для тех, кто не был в 1-й эмиграции. Многое в ней суммарно, кое-что – неверно, но все же общая атмосфера тех лет схвачена им. А оценки (общее горе наших пишущих!) порой действительно странные – нет, уж Иванова будут больше помнить, чем Ник. Оцупа!

Кстати, странный человек Иванов. Рассказывали мне, что он вдруг, как говорится ни с того ни с сего, написал ругательную статью о Чеховском издательстве и послал ее в «Возрождение»¹⁶⁷. Почему теперь, когда издательство все равно кончилось, или именно поэтому?