Письма из ссылки

пятилетия. До октябрьского переворота стихия примиренчества, приспособленчества, соглашательства, дрябленького и дрянненького мещанства прилипала к другим силам: к либеральному культурничеству, к легальному просветительству, к патриотизму эпохи войны, к февральскому революционному оборончеству. А ныне все это выпирает под знаменем аппаратного "большевизма", оплачивается и натаскивается на травлю оппозиции, т е. большевизма пролетарского.

Подсчитайте, сколько нынешних маститых защитников Октября от "антисоветской оппозиции" находилось в октябрьский период по ту сторону баррикады, а затем в годы гражданской войны -- в безвестной отлучке. Оппортунизм всегда стремится прислониться к уже установленной силе. Советская власть есть сила. Каждого оппортуниста, мещанина, обывателя тянет прислониться к ней не столько потому, что она советская, сколько потому, что она власть. Лжереволюционеры разных мастей, бывшие революционеры, съеденные внутренним обывателем, бывшие рабочие, раздувшиеся в чванных сановников, бывшие и сущие Мартыновы и Куусинены имеют возможность, держась за существующее, как оно есть, выступать и даже чувствовать себя прямыми наследниками Октября.

Среди всех "бывших" особо видное место занимают сейчас бывшие большевики. Хорошо бы произвести им однодневную перепись. Это те самые, что в качестве революционных демократов примкнули вокруг 1905 года к большевизму, с контрреволюцией отошли от партии, пытались, и не без успеха, устроиться в режиме 8-го июня, становились большими инженерами, врачами, воротилами, кумились и роднились с буржуазией, вместе с нею патриотами вступали в империалистскую войну, на волнах военных поражений вошли в Февральскую революцию, пытались найти себе место пошире в режиме "демократии", оскаливали челюсти на большевиков, мешающих установиться "порядку", были злобными врагами Октября, надеялись на учредилку, а когда, наперекор всему, стал складываться большевистский порядок, они сразу вспомнили о 1905 годе, восстановили свой "стаж", взяли на себя защиту нового порядка и старых традиций и поносят сейчас оппозицию теми самыми словами, какими в 1917 году поносили большевиков. Много их таких. Загляните хотя бы в общество старых большевиков: оно на добрую половину, если не больше, состоит из таких непреклонных "партийцеNo с легким буржуазным перерывом эдак в 8--10 или 12 лет.

Чего все эти осевшие, отяжелевшие и малость отупевшие бюрократы не выносят, так это идеи "перманентной револю

ции". Речь идет для них, конечно, не о 1905 годе, не об ис

кусственном оживлении давно сданных в архив фракцион

ных споров. Что им Гекуба? Речь идет о нашей эпохе, о се

годняшнем дне, о том, чтобы выключиться из цепи мировых

потрясений, застраховать себя "мудрой политикой" извне

и строить то, что строится, и называть это социализмом в

отдельной стране. Обыватель хочет порядка, спокойствия,

темпа поумереннее и в экономике, и в 'политике. Потише,

полегче, не зарывайтесь, поспеем. Не перескакивайте через

этапы. Страна мужицкая. И в Китае 400 миллионов "темно

го" крестьянства. На индустриализацию нужно столетие.

Стоит ли тут ломать себе голову над платформами? Живи

и жить давай другим. Вот подоплека ненависти к "перма

нентной революции". Когда Сталин сказал, что у нас де

вять десятых социализма уже построено, он дал этим выс

шее удовлетворение ограниченной самодовольной бюрокра

тии: девять десятых построили, одну десятую уж наверняка

достроим.

Чего больше всего боялся Ленин в последние годы своей жизни, так это круговой поруки таких аппаратчиков и чиновников, вооруженных всеми ресурсами правящей партии и государственного аппарата.

И Вы призываете нас сдаваться стихии обывательщины, этой гигантской исторической отрыжке, в результате плохо еще переваренной Октябрьской революции? Нет. Совсем Вы не по тому адресу обратились. "Передумайте". Передумали. Письмо Ваше только лишний раз вскрывает несравненные исторические преимущества нескольких тысяч гонимых большевиков-ленинцев над рыхлой, бесформенной, безыдейной массой чиновников, службистов и просто приживальщиков. Если бы мы пришли к Вашему выводу, что "переделать нельзя", мы не смутились бы, а стали бы строить заново, т. е. выбирать из старых стен здоровые кирпичи, обжигать новые кирпичи и создавать из них на новом месте новое здание. Но, к счастью для революции, так далеко ваши успехи еще не зашли. С пролетарским ядром партии, с рабочим классом мы смычку найдем, сколько бы нас ни травили и как бы нас ни огораживали. Ни большевистской традиции. ни пролетарских кадров большевизма мы вам не отдадим.

* * *

Кстати. За день, за два до отъезда моего из Москвы посетил меня один из сановных обывателей, чтобы выразить мне, так сказать, свое сочувствие и соболезнование, а вер-нее, чтобы дать какой-нибудь выход своей обывательско-си