Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

5. Некоторым внушали подозрение даже сами должностные лица — в том, что они задержали нас и мешкали, пока флоту Долабеллы не будет сообщено о нашем прибытии. Последовавшие события несколько усилили это подозрение; более всего — то, что легаты Долабеллы Секст Марий и Гай Тиций неожиданно выехали из Ликии, покинув флот, и бежали на военном корабле, оставив грузовые, на сбор которых они затратили немало времени и труда. Поэтому, когда мы прибыли с Родоса в Ликию с теми кораблями, которыми мы располагали, мы отобрали грузовые корабли и возвратили их владельцам и в то же время перестали бояться, что Долабелла сможет прибыть в Италию со своими разбойниками, чего мы опасались больше всего; обратившийся в бегство флот мы преследовали до самой Сиды4817, которая является самой отдаленной частью моей провинции4818.

6. Там я узнал, что часть кораблей Долабеллы рассеялась, прочие устремились в Сирию и к Кипру. После того как они были разогнаны, я, зная, что огромный флот Гая Кассия4819

, выдающегося гражданина и военачальника, появится в Сирии, вернулся к своим обязанностям и я приложу старания, чтобы доказать вам, отцы-сенаторы, и государству свое рвение и заботливость; деньги же я соберу в возможно большем количестве и возможно быстрее и пришлю вам со всеми отчетами. Если я проеду по провинции и узнаю, кто доказал свою верность мне и государству сохранением денег, сданных мной на хранение, и кто, по доброй воле преступно передавая государственные средства, в связи с этой услугой стал соучастником Долабеллы в преступлениях, я сообщу вам. Что касается их — если вы признаете нужным, если вы, как они того заслужили, примете строгое решение и подкрепите меня своим авторитетом, то я легче смогу и взыскать оставшиеся налоги и сохранить взысканное. Тем временем, чтобы мне было легче охранять поступления от налогов и защищать провинцию от обид, я подготовил необходимый отряд добровольцев.

DCCCLXXXII. От Публия Корнелия Лентула Спинтера Цицерону, в Рим

[Fam., XII, 14]

Перга, 29 мая 43 г.

Лентул шлет большой привет своему Цицерону.

1. После своей встречи с нашим Брутом4820

я, понимая, что он прибудет в Азию с опозданием, возвратился в Азию, чтобы закончить оставшиеся труды4821 и возможно скорее отослать деньги в Рим. Тем временем я узнал, что в Ликии находится флот Долабеллы и более ста грузовых кораблей, на которые может быть посажено его войско, и что Долабелла подготовил это с намерением — если его надежда на Сирию не сбудется — сесть на корабли, направиться в Италию и соединиться с Антониями4822 и остальными разбойниками. Я так сильно испугался этого, что, оставив все, попытался отправиться к тем кораблям с меньшим числом более слабых кораблей.

2. Если бы родосцы не помешали мне, это, быть может, было бы полностью расстроено; все-таки оно в значительной степени подорвано, так как во всяком случае флот, напуганный нашим прибытием, рассеялся, солдаты и начальники бежали, грузовые корабли все до одного захвачены нами. Во всяком случае, я, мне кажется, достиг того, что Долабелла — этого я боялся больше всего — не может проникнуть в Италию и, усилив своих союзников4823

, создать вам более тяжкие затруднения.

3. В какой сильной степени родосцы утратили надежду на нас и государство, ты узнаешь из моего официального письма4824. И я, право, написал гораздо мягче, нежели они, как я обнаружил, в действительности неистовствовали. Но тому, что я написал о них кое-что, не удивляйся: безумие их поразительно. И никакие личные обиды никогда не волновали меня; их недоброжелательного отношения к нашему спасению, сочувствия другой партии, упорного презрения ко всем честнейшим — вот чего не мог я перенести. Однако я не считаю, что все они являются падшими; но те же самые лица, кто тогда не принял моего отца, обратившегося в бегство4825, кто не принял Луция Лентула4826, кто не принял Помпея, кто не принял прочих славнейших мужей, те же, словно по воле какого-то рока, и теперь либо являются должностными лицами, либо держат в своей власти тех, кто занимает должности4827. Поэтому они в своей подлости обнаруживают ту же надменность. Для нашего государства не только полезно, но даже необходимо пресечь, наконец, их бесчестность и не допускать усиления ее вследствие безнаказанности.