Письма к тетеньке

Стр. 514. Неслыханные «публицисты», чудовищная помесь Мессалины и Марата, сумевшие соединить в своем ремесле распутство первой и человеконенавистничество последнего.

 — Речь идет все о тех же «публицистах» реакционно-охранительной и буржуазно беспринципной печати — Каткове, Щебальском, Буренине и др. В характеристике этих «публицистов» наряду с именем Мессалины — жены римского императора Клавдия (I в. до н. э.), прославившейся своим распутством, Салтыков пользуется также именем Марата — одного из наиболее выдающихся деятелей Великой французской революции. В отношении к этому имени Салтыков, подобно многим своим современникам, находился в плену буржуазной легенды, превратившей исторический облик этого преданного "друга народа" в химерическую фигуру кровожадного садиста, «человеконенавистника». Салтыков тем легче подпал под влияние этой легенды, что и просветительский морализм его собственного мировоззрения диктовал ему резко отрицательное отношение к террору, хотя бы и революционному. Личность Марата, смело призывавшего народные массы к беспощадной расправе с аристократами — врагами революции, неизменно воспринималась Салтыковым в социально- и политически-отрицательном аспекте (ср. дальше выражение "охотно-рядские Мараты").

Стр. 519. Sapienti sat.

 — Выражение из комедии «Формион» римского комедиографа Публия Теренция. Салтыков употребляет его, здесь и в других местах, в эзоповском значении. Он подчеркивает этими словами, что сказал все, что хотел и мог сказать. Об остальном нужно догадываться.

С. А. Макашин

Год: 1882