Читаем Письма о письме полностью

Уважаемый м-р Эванс!

Вы не напишете нам что-нибудь по Черно-Белому Вопросу, или о Хиппи, или Куда Мы Идем в Нынешней Америке? Что-то в таком вот ключе. Готовы заверить, что все вами написанное будет принято к публикации. Мы заплатим вам по сдаче работы в диапазоне от $1000 до $5000 за статью, в зависимости от ее объема. Мы всегда были почитателями вашего творчества… Кстати сказать, вам известно, что одна из наших помощниц редактора, Вирджиниа МакАнальни, сидела рядом с вами на занятиях по английскому-II в Университете таком-то?..

И вот человека, сохранявшего свой стиль, свою энергию и свою истину строго в форме Искусства, внезапно посещает богатство. Ему предлагают устраивать читки в Университетах от $5000 плюс расходы до 2 штук плюс расходы плюс все, что ему захочется отъебать, если он после читки или вечеринки еще для такого трезв… Тому, кого ненавидела квартирная хозяйка в комнате за 8 долларов в неделю, отвернуться от такого легкого пути очень трудно. Там, где прежде он был чистым Художником, говорившим, как полагается, из боли, безумия и правды, теперь все желают слушать его лепет, когда ему больше нечего сказать. Имя. Имя!

Вот что им нужно. И, если можно, борода. Американский Художник, насколько мне известно, за исключением Джефферса и Паунда, всегда заглатывает приманку. Никакие имена сразу мне на память не приходят. Но обзывательство ничего не доказывает. Это так и есть! Их обставляют и ловят – и в конце концов, хоть они этого и сами не понимают, их выбросят. Потому что недоразвитую толпу так или иначе завлекли их изначальные энергия и правда…

Сомневаюсь, что именно этого ты и хотел, Норм. Я зациклен на собственной тресковой душонке и не претендую на исключительность, хоть она у меня, вероятно, и есть, скажем, в моем, рыбно-скользком смысле. Когда меня наймут писателем в штат «Нью-Йоркера», дам тебе знать. А до тех пор – яйца по ветру, затычки долой, и я сижу тут со всеми разнообразными оттенками обувного крема… кто б сюда первым ни вломился, я с ним… намажу погуще… У меня все цвета, все оттенки… ох постой, одного не хватает… ох бля, этот у меня уже есть…

Удачи тебе с твоим номером про гуру. Мне кажется, однако, он будет очень скучным и святеньким… все эти рты, говорящие все и ничего. ну, ты сам напросился.

1971

[Лоренсу Ферлингетти]

8 января 1971 г.

пока ты бегаешь по всей стране с Корсо и Гинзбёргом, давая читки в университетах и ебя всех юных студенток, и пока я

валяюсь тут, творя Искусство, происходит всякое… ох, прости меня, я не предполагал намекать, что Гинзбёрг ебет каких-то цып. Я знаю, у него заезд по экологии и… слушай, я тут узнал от одного парня, который платит эти фант. авансы за книжки рассказов… потому отправил ему несколько образцов и полагаю вскоре услышать ответ, но догадка моя в том, что ответ будет «нет». Сдается мне, его барахло мое напугает, поэтому поглядим. Ладно? Мне бы действительно очень хотелось увидеть, как кто-нибудь сделает книжку моих новых рассказов, а я думаю, что этот парень зассыт… поэтому я скоро буду стучаться тебе в дверь с мешком своих склизких сальных порочных охуенных рассказов… у нас будет много возможностей собраться вместе по КАКОМУ-ТО поводу, иисусе-христе, похоже, так и будет…

[Стиву Ричмонду]

Март 1971 г.

ладно с «Почтамтом» хорошо, что он тебе вкатил. Я там пытался держать какой-то ТЕМП. от большинства романов мне скучно, даже от великих. никакого темпа. Мне нравятся речки, текущие побыстрей. ладно.

ага, «Превращение» завораживает. нет, Кафка я не думаю, что сильно роется в женщинах; но для того, куда добирается, он хорош. Джефферс, разумеется, пережил кровоток, поэтому ему удалось забраться внутрь женщин и выглянуть из них так, как они смотрят, – а мне такого пока сделать не удалось, возможно, и никогда не получится. Д. Г. Лоренс туда так и не добрался, к черту репутацию. у него просто эта одна крупная довольно-таки мать-корова, и все ему являлось через эту корову-мать – я бы скорей решил, что Лоренс человек грудей, а не ног – так или иначе, у него эта ТЕЛКА, и все через телку передается, все значения, все оттенки смыслов, поэтому не вполне он это уловил. одна телка: одно послание.

[Лоренсу Ферлингетти]

22 апреля 1971 г.

Перейти на страницу:

Все книги серии Чарльз Буковски. Бунтарь и романтик

Из блокнота в винных пятнах (сборник)
Из блокнота в винных пятнах (сборник)

Блокнот в винных пятнах – отличный образ, точно передающий отношение Буковски к официозу. Именно на таких неприглядных страницах поэт-бунтарь, всю жизнь создававший себе репутацию «потерянного человека», «старого козла», фактотума, мог записать свои мысли о жизни, людях, литературе. Он намеренно снижает пафос: «Бессвязный очерк о поэтике и чертовой жизни, написанный за распитием шестерика», «Старый пьянчуга, которому больше не везло», «Старый козел исповедуется» – вот названия некоторых эссе, вошедших в эту книгу. «Я швырнул себя навстречу своему личному божеству – ПРОСТОТЕ», – признался он. Всякий, кто прочтет эту книгу, увидит, что простота эта – обманчива. А черный юмор, цинизм, грубость – маска, за которой скрывается легкоранимый, уязвимый, страдающий человек.

Чарльз Буковски

Современная русская и зарубежная проза
Письма о письме
Письма о письме

«Я работал на бойнях, мыл посуду; работал на фабрике дневного света; развешивал афиши в нью-йоркских подземках, драил товарные вагоны и мыл пассажирские поезда в депо; был складским рабочим, экспедитором, почтальоном, бродягой, служителем автозаправки, отвечал за кокосы на фабрике тортиков, водил грузовики, был десятником на оптовом книжном складе, переносил бутылки крови и жал резиновые шланги в Красном Кресте; играл в кости, ставил на лошадей, был безумцем, дураком, богом…» – пишет о себе Буковски. Что ж, именно таким – циничным, брутальным, далеким от рафинированной богемы – и представляется большинству читателей тот, кто придумал Генри Чинаски, которого традиционно считают альтер-эго автора. Книга «Письма о письме» откроет вам другого Буковски – того, кто написал: «Творение – наш дар, и мы им больны. Оно плескалось у меня в костях и будило меня пялиться на стены в пять часов утра…» Того, кто был одержим писательством и, как любой писатель, хотел, чтобы его услышали.

Чарльз Буковски

Биографии и Мемуары

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука