Письма президенту

«Обращение» здесь сокращено во много раз. Но поверьте, оно радостно насквозь – с начала до конца. Это ликование опубликовано, повторим, в Страстную пятницу – в самый мрачный, самый печальный день для верующих.

Прозвучи в этот день что-то подобное из уст священника в какой-нибудь церкви – даже трудно представить, что сделали бы с ним. А в газете, значит, можно?

Напечатано в пятницу. Это значит, «Обращение» поступило в редакцию в четверг. В тот день Он, по словам евангелиста, «ужасался и тосковал» и молился: «Да минует Меня чаша сия», а в редакцию принесли от патриарха такую радостную весть, что, прочтя ее, все сразу, должно быть, начали разговляться.

Никакого возмущения публикация не произвела. Это вам не карикатуры на Магомета.

Никто не возмутился, а может, и не заметили. Что хуже? Увидели, поняли и промолчали – это страх. Не заметили (в смысле не осознали) – это бесчувствие (такое же, как к ежедневным сведениям об убитых в Чечне рядом с заявлениями, что там все в порядке).

Да, Иисус Христос воскрес две тысячи лет назад. Однако в дни Пасхи верующие переживают все события снова. В пятницу – распятие и смерть; и скорбные службы в храмах – со слезами, с каноническими, но «всегда новыми словами».

Каково это самому патриарху? – утром прочитать опубликованные свои слова о радости Воскресения, а вечером служить за упокой.

Патриарх, конечно, не хотел кощунствовать; он просто пристроился к графику выпуска газеты, потому что в воскресенье она не выходит.

Что важнее? Что к чему пристраивать? Кто главнее – царь земной или небесный?

Это трудные вопросы, Владимир Владимирович. Только и думай, с какой буквы писать. У Державина это решено точно:

Восстал Всевышний Бог, да судитЗемных богов во сонме их…

Во сонме – то есть в куче, где они копошатся. Но в советское время, когда мы с вами учились в школе, Бога писали с маленькой буквы (а «Генеральный секретарь» и «Политбюро» – с больших), и ребенку казалось (поскольку в школьном Державине все с маленькой), что в этих стихах все боги в общем-то равны, просто одного выбрали начальником.

Атеистам (далеким от церкви и приличий) суть можно пояснить слабым примером. Пусть представят, что в воскресенье ваши выборы (не важно, на какой срок), а за три дня до голосования глава Центризбиркома радостно и торжественно поздравляет вас с великой победой – она же, мол, все равно неизбежно случится.

В воскресенье телетрансляция из храма Христа Спасителя опять покажет высших руководителей страны со свечками в руках. Посмотрите потом запись – вас поразят угрюмые и скучающие лица властителей в момент, когда возглашается «Христос воскресе!». Они либо не слышат, либо не понимают, что это минута высочайшего торжества и быть угрюмыми в такой час могут только бесы, ибо это час их тотального поражения.

…Тогда, год назад, я многим показывал эту газету (где вы «взошли на Голгофу», а патриарх ликует в пятницу), показывал как некий курьез, как картофелину, которой игра природы придала неприличную форму, – мол, это всего лишь невежество, простодушная глупость.

Но находились знакомые, которые говорили: «У-у! Это специально сделано – чтобы подставить патриарха». А что такое «подставить патриарха»? Под кого? Его же не увольняют, не назначают.

Но когда газету увидел священник, то не задумался ни на секунду:

– Это же точно по Евангелию. Вспомни, как они в пятницу над Ним, распятым, издевались: «Радуйся, царь иудейский! Сойди с креста!»

21 апреля 2006

№ 62 Сезонное самоубийство

Владимир Владимирович, знаете, что сейчас начнется? (И увы, уже началось.) Народ рванет на дачи и, как дрессированный, начнет сгребать сухие листья и поджигать.

Вашу резиденцию охраняют с земли и с воздуха. Но от воздуха ее не охраняют, невозможно. Ядовитый дым вползет и к вам.

И в городе, во дворах, будет то же самое. А вы в Кремле – в центре этого пожара.

Все, что впитали листья деревьев (выхлопные газы, промышленные яды), все, что впитали они из талого снега (он весь отфильтровался через палую листву), всю отравленную пыль – все это дым поднимает с земли.

А мы – дышим.

Дышат старики и беременные девушки, бедные и богатые, сами поджигатели и все их близкие. Месяц весной и месяц осенью (ведь в октябре жгут опять).

Поджигают прошлогоднюю траву, поджигают поля и опушки, загораются дома, леса…

…Когда в конце лета горят торфяники – народ и пресса поносят беспомощную власть за нехватку воды и пожарных машин. С телеэкрана не слезает измазанный сажей Шойгу, врачи ведут подсчет умерших астматиков. А ведь торфяной дым чистый. Торф образовался в добензиновую, допромышленную эпоху.

А тут люди сами с усердием идиотов создают себе газовую камеру.

Никто не сможет круглосуточно сидеть в комнате, где непрерывно курят. Но ведь и табак – чистейший дым по сравнению с дымом нашей палой листвы. Табак растет на свежем воздухе Кубы, Кавказа, а не в ядовитой атмосфере гигантского города.