Письма президенту

Они вам иногда хлопали, но даже в эти мгновения лица некоторых оставались мертвыми. Они видели, что вы их не видите. А что мы видим их (в прямом эфире) – они забыли.

Забыли, потому что нас (граждан) там, в Кремле, абсолютно нет – ни в палатах, ни в головах.

Телекамеры не раз показывали первые ряды (где самая головка), и оторопь брала – насколько одинаковые лица.

Это коллективное невольное признание – что если есть у вашей «команды» что-то общее, то лишь лицемерие, жадность, пустота.

Пару раз они оживлялись – это когда про отмену налога на наследство и про амнистию капиталов. Но, уважаемый Владимир Владимирович, зайдите с лукошком комбикорма в любой свинарник – вы увидите: оживление будет куда сильнее. И если переводить «хрю-хрю», то, безусловно, получится «браво».

Иногда видишь депутата – настоящая свинья в ермолке. А ведь раньше мне казалось, что это выражение Гоголя хоть и смешное, но бессмысленное. Как это может быть, чтобы свинья и в ермолке? Увы, еще как может.

Все они потом глубокомысленно и восхищенно комментировали ваше послание, выражали всякие надежды и добавляли, что вы, мол, выразили то, о чем они давно мечтали, но выразить не могли. Но мы же знаем, что лучше один раз увидеть (лица), чем сто раз услышать слова.

Вас, конечно, учили определять по мимике и позе: заинтересован ли вербуемый? верит ли? В первых рядах, похоже, не было ни одного.

Вы зачли послание и улетели в жаркие страны. Египет, Израиль, пирамиды, Гроб Господень; и хорошо, что вас временно нет с нами. Хотя, боюсь, и там, на Святой земле, вас замучают вопросами.

Вчера суд должен был огласить приговор Ходорковскому – Лебедеву. Собралась толпа (журналисты, адвокаты, люди в штатском), а на дверях прикноплена бумажка: «Оглашение приговора переносится на 16 мая». И никаких объяснений.

А когда тебе не дают объяснений, пытаешься понять сам.

На первый взгляд – издевательство. Суд завершился 11 апреля, и обвиняемые уже просидели две недели в ожидании приговора.

Слух распускают: мол, судья заболела. Чем же она больна, что не в силах произнести несколько фраз? Чем же она больна, что люди еще три недели должны сидеть, не зная своей судьбы?

Какая внезапная, но очень вовремя случившаяся болезнь.

Вы в послании в понедельник говорили о свободе, демократии, законности; о том, как сделать, чтобы общество перестало считать судебную систему коррумпированной; о том, что необходимо прекратить террор налоговых органов (по мне лучше бы прекратить террор всех органов). А в среду – бац! – десять лет лишения свободы[48].

Как бы это выглядело? Да еще когда вы в гостях, в Израиле, где прячутся партнеры Ходорковского. Представляете, какие вопросы звучали бы там, на пресс-конференции?

А ведь визит в Израиль – первый в истории наших государств. Правильно, что его решили не омрачать.

А потом – Первомай, шашлыки и гулянье. Ну и зачем его омрачать?

А потом – 60-летие Победы. Уж этот праздник омрачать точно не стоит. Съедутся Буши, Шираки, зачем давать им повод для неприятных разговоров?

И ладно бы – важные гости. Но неизвестно, одобряют ли наши ветераны расправу с Ходорковским? Может, одобряют, а может, уже и нет.

Когда арестовали Ходорковского – очень одобряли. Верили, что это поворот политики лицом к народу. Но за два года убедились, что это не политика, а совсем другие счеты. Ибо посадили только ЮКОС, а не десять – двадцать крупных олигархов.

А главное, денежки уничтоженного ЮКОСа не достались людям. Власть заявила: «Государство вернуло себе свою собственность». Люди решили, что жить станет лучше. А вместо прибавки у них льготы отняли. Всё вместе ощутилось как большой обман.

Уважаемый Владимир Владимирович, когда вы произносили послание о свободе и демократии, вы, наверное, даже не думали, что в среду – приговор. А потом кто-то спохватился: не стыкуется!

Ведь если после ваших слов о свободе суд влепит лишение свободы – приговор окажется главнее послания. Приговор окажется настоящим посланием. А послание превратится в декорацию, обветшавшую в два дня (как в страшных сказках).

А так – погуляем 1 мая, погуляем 9 мая – нагуляемся, про послание никто и не вспомнит…

Оптимисты связывают перенос оглашения с «переписыванием приговора в духе послания». Мол, уже готовый приговор срочно смягчают, чтоб соответствовал.

Но почему-то кажется, будто эта пауза – внезапная, очень неестественная, будто кто-то зажал себе рот и нос, – взята, чтобы развеялся дух послания.

Не знаю, как это повежливее сказать, но ведь бывают случаи, когда чуешь, что необходимо задержать дыхание, проветрить помещение.

28 апреля 2005

№ 37 Великая фанера

Уважаемый Владимир Владимирович! Извините за грубый вопрос: что мы получили от минувшего праздника? Ради чего готовились несколько месяцев? Ради чего потратили сотни миллионов долларов?

Праздник – всегда расходы. Но взамен – радость, счастье, светлые воспоминания. А у нас?

На хорошее дело денег не жалко. Никто ж не считает, во что обошелся полет Гагарина. Вся страна ликовала! Мир восхищался! Враги задергались в панике. А теперь?