Читаем Письма разлуки. Рождение любви полностью

В испуганном сердце твоём.


Аминь! Бодрый, вечно растущий ввысь росточек – Нат.


24 ноября 1974 г. Москва. Наталья: Дорогой Симон!

Наша встреча была маленьким приключением свободной женщины и не свободного мужчины, который хочет попробовать всё, что попадается на пути. При современных отношениях не так важно, были мы в одной постели или нет? Кстати, сама бы я на этот шаг, наверно, не решилась бы. Благодари Эльку, – она мне сказала, чего ты сомневаешься? Мужик такой приятный, сделал тебе столько подарков, втюрился в тебя. Отдайся ему и забудь. Он живёт далеко, пусть едет домой счастливый!

Кто знал, что моя благодарность так на тебя подействует? Мне ничего не надо, кроме моего счастья, в котором ты не участник, а только наблюдатель. Да, с тобой мне лучше, я мечтала о таком человеке много лет, ты меня увидел и понял, как никто другой. Но не говори мне слово «любовь» – это очень банально. Лучше обменяемся нашими талантами и разойдёмся.

Ты связан семьей, а я моральный подранок с сыном от первого брака, но я довольна своей судьбой. Хочешь быть со мной – будь, если не можешь, я буду жить мою жизнь дальше без тебя. Ты встретил странную женщину, ты называешь меня – Свет, а разве Свет можно удержать в руке?

Я привлекаю тебя тем, что живу сама по себе. Брожу по выставкам, концертам, сижу в библиотеке. Быть с тобой – это значит попасть в другое измерение, дышать другим воздухом, это заманчиво, но я прекрасно чувствую себя и без этого. Разве мужчины влюбляются в случайных женщин, которые встретились на их пути? На второй день о них забывают!

Письмо и телеграмма от тебя – это было чудо! К этому времени я покаялась в своём грехе и думала о тебе, как о ком-то далеком. Твоё лицо, да что может сравниться с ним, когда я слушала твою игру на ф-но, цепенея, не веря, что можно держать в голове такие мелодии и быть таким наивным. А теперь ты спрашивает меня, кто и за что любит? Рисуешь графики!!! Больше ты ничего не хочешь узнать? Может быть еще о том, кто создал Вселенную? Кто создал тебя и меня? Ты хочешь услышать от меня: «Я люблю тебя до гроба!»– нет. Я люблю тебя до тех пор, пока не встречу человека свободного, смелого, умного. Если это случится – тогда прощай и прости. А ты? Разве не так? Никаких клятв – живи и радуйся! Зачем делаешь себе проблему? Изо всех сил уговариваю тебя не влюбляться в меня слишком сильно, это вредно для здоровья… Вот мои новые стишки:


Мы утомились. Богу ли пенять?

В который раз замысля потрясенье,

Мы узнаём души опустошенье,

И в даль бредем потерянно опять.


В нас дух живой творит своё горенье,

Но воздух прибавляет только стон,

И вновь несём значительный урон,

Попав в водоворот воображенья…


Привет от свободной Натальи.


25 ноября 1974г. Новосибирск. Симон: Здравствуй, это я!

Окунулся в нежные волны твоих писем. Трогал их, гладил и даже нюхал Потом вбирал в своё сознание. Они звучат как прекрасная мелодия и обладают свойством совершенной гармонии. Это удивительный процесс. Это – ты сама. Когда я читаю твои письма, создаётся впечатление, что ты – исполнитель, и в совершенстве владеешь своим инструментом – мной! Я послушно резонирую на каждый твой импульс. И трудно сказать, где обертон – он кочует от чувств самых сокровенных – нежность, сладострастие, интеллект, творческий взрыв. Меня это поражает. Я никогда не думал что такое возможно со мной – упрямцем и вечным спорщиком. Лю, мне так много нужно тебе сказать, а письма трудный способ передачи мыслей, чувств и желаний. Пожалуй, только теперь до конца понимаю «О, если б мог выразить в слове!» Но я доживу до встречи с моей ненаглядной кошкой, которая ходит сама по себе. Знаешь, какое качество у этой кошки? Она умеет рассмешить ребенка, который плачет, но при этом заставит его волноваться еще больше.

Какое счастье, что ты не умеешь опустошать! Ты ответила на мое дурное письмо с графиками, сожалею искренне. Сделай скидку на мою нетерпеливость и чувство самца тоже – боюсь потерять тебя в самом конкретном смысле «потерять». Но при этом я не боюсь конкуренции; ты всё равно не найдешь никого, кто бы соединял в себе Вселенский разум и Вселенское чувство любви к тебе! Только я знаю, что смогу стать еще выше этих категорий, а тайну унесу с собой. Даже после моей смерти, ты не сможешь никого полюбить после меня. Моя душа будет летать в Пространстве, и делать людей благороднее и оберегать от пошлости. Я думаю, что это произойдет благодаря моей музыки. А ты, как раз и подвигла меня выпустить в мир мои мелодии. Ты – моя прекрасная неземная кошка, которая делает из меня волшебника.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное