Письма разлуки. Рождение любви

Вчера вечером ездил к приятелю – он физик, работает в Физ.-Техе им. Иоффе. Поговорили о проблемах, изложенных в моей писанине и застрявших в голове. Он заволновался и считает, что нужно делать фильм. И прямо сейчас берется за организацию семинара у себя в институте с моим трёпом. Поедем с тобой вместе в Питер. Посмотрим, что выйдет. Думаю, что в любом случае тебе будет интересно.

В аэропорту скопилось страшно много народу – почти все рейсы задерживаются. Людской муравейник. Куда спешат, зачем? Озабочены, суетятся, переживают, некоторые даже плачут. Мне их жалко. А у меня странное чувство: я уезжаю, чтобы никуда не уезжать. На душе и спокойно и тревожно, горько и сладостно. Вспоминаю твоё лицо и слышу твой вздрагивающий голос. Прошу тебя, никогда не плачь так. У нас всё только начинается, будет совсем новая жизнь и у тебя и у меня. Не знаю, поймешь ли? Я тебя просто люблю. Даже моя физиономия говорит об этом. Я даже похорошел лицом, просто кошмар! Придется, перед выходом на работу тренироваться перед зеркалом и надевать непроницаемую маску, чтобы не было лишних вопросов.

Передавай привет Эльке, она славный человек и всегда нас так мило принимала. Вообще, сейчас я всех ужасно люблю! Жду ответа, как соловей лета! Сим

6 ноября 1974г. Москва. Наталья: Дорогой Симон!

Иду к маме – за Ильёй. Приходится расплачиваться за свободный вечер в библиотеке. Сегодня, всё обходится без скандалов и упрёков. Мама предлагает поесть, но я отказываюсь. Когда-то на 3м курсе записала в дневнике: «Если в воздухе вредные испарения, не дыши полной грудью, береги свои легкие». Будет обидно, когда ты окажешься на вершине с чистейшим воздухом, а твой организм будет отравлен: «Сохранить себя для лучшего!». Кто научил меня? Вот и дожила до этой вершины – чистый воздух и радость – всё это от тебя. Стараюсь, есть только правильную пищу, овощи и фрукты по Брегу. О здоровье надо думать, пока ты молод, потом будет поздно. Если на остановке стоит человек и курит мне в лицо, я ухожу подальше.

На работе девчонки сказали, что звонили из Новосибирска. А я убежала сразу после разговора с тобой, и вдруг! Очень огорчилась – представляю, как грустно не услышать того, кому звонишь. Но что случилось? Вот головоломка… На политзанятиях, сегодня была тема «Теория отражения», а я в это время веду спор с тобой: наука – это попытка найти высшую объективность, а искусство – это высшая субъективность – я утверждаю своё право на истинность моих взглядов. Далеко не всё подвластно науке. Бергсон прав, когда в своём трактате «Творческая эволюция» отводит огромное место интуиции… Без противоречий и парадоксов стремление познать мир превратилось бы в прямую дорогу, но, увы – познание подчас заходит в такие дебри… У меня пересохли губы, сегодня я забыла часы, которые ты мне подарил. Опять проспала и убежала без завтрака. Интересно, как бы это было, если бы ты меня будил? Но пока это из области фантастики… И все же, я самый богатый человек в мире – у меня уже есть воспоминания…

Впрочем, любовь – это как ветер, её не возьмешь в руки, это нечто эфемерное. Может быть, это всего лишь стремление в страну грёз: не ведомо куда и неведомо зачем… А если это не любовь, то что же это? Это жажда путника в пустыне. Это миражи, которые вдруг принимают форму реальных предметов… Нет, это музыка, это вальс, в котором мы кружимся, кружимся… Я приклеиваю марку на конверт и бегу на почту. Целую тебя, нет, просто прижимаюсь к тебе щекой… А вот тебе мой стишок. Твоя Лю

Я птичьей судьбы не миную,

Полет мне обещан давно,

И как бы не хмурилось небо

Я вылечу…Даже в окно..

Пусть падая, страх презирая,

Мгновенье. Но буду лететь!

А может быть, что-то случайно

Не даст мне в тот миг умереть…

8 ноября 1974г. Москва. Наталья: Здравствуй, милый Слон!

Утром получила твоё письмо от 4го ноября, как долго идут письма? Ты большой проказник, окатил меня холодной водой. Вот она – твоя яростная прыть жизни – сразу четыре дамы – не меньше и не больше и все прекрасные! Как это они в твоём номере не передрались? Ведь ты был один?! Или ты пригласил своих друзей ученых? Но я рада, что ты умеешь отдохнуть от трудов праведных.

А я тебе безумно благодарна за Сонату-фантазию Моцарта, о которой я ничего не знала. Это вещь на уровне Бетховена, сколько в ней страсти! На 4-той странице такое могучее глубоко скрытое крещендо и прорывается боль и отчаянье, а потом светлая печаль, как у Пушкина: «Печаль моя светла», будто о чем-то прошедшем, невозвратном. Сердце сжимается, и я как наркоман благоговейно прикасаюсь к этим звукам и постигаю гармонию…