Письма с Дальнего Востока и Соловков

1936. XI.11 —12. Соловки. № 79. Дорогой Кирилл, сейчас сижу в лаборатории, в которой провожу буквально круглые сутки, а рядом со мною один новый сотрудник проделывает упражнения на скрипке. Играет он недурно; упражняться около меня стеснялся, т. к. боится помешать, усвоив на опыте, что его все гонят. Ho я просил его играть у меня, — это успокаивает. Ведь живу «без божества, без вдохновенья,/без слез, без чаю, без любви». Звуки радио раздражают, а упражнения несколько налаживают, во всяком случае не мешают. Часто всплывает мысль о Д. Ив.: так я и не увиделся с ним в последний раз. И Вл. Ив. тоже не увижу. Правда, у меня нет ничего особенного, что нужно было бы сказать. Ho на свете так немного людей, с которыми внутренно считаюсь, что не видеть двух — слишком большая потеря. Дело даже не в величине человека, а в строении его мысли. У большинства мысль, м. б. и сильная по своему, тем не менее внешняя, пустая (в ней нет реальности, а одни только шахматные ходы), — не постигающая природу, а подделывающая ее и приспособляющая к извне придуманным схемам. Читая большинство работ, ж удивляюсь их ловкости и—не верю ни одному слову. Все это—марево, м. б. более или менее стройно оформленное, но говорящее о виртуозности пи- сателей–изследователей, а не о природе. Вл. Ив–ча я не считаю виртуозом, мысль его не доводится до прозрачности, не оформляется законченно, часто не досказана и противоречива. Ho в нем я всегда ощущаю естествоиспытателя, а этого‑то и не хватает подавляющему большинству: они не испытатели природы, а шахматные игроки. Современное естествознание сделало огромные успехи. Ho я опасаюсь, не утратило ли оно главного—живого ощущения реальности своего объекта. Вот почему мне грустно не иметь возможности перекинуться словом с тем, кто этого ощущения не утратил и живет в нем, продолжая традиции подлинных естествоиспытателей прошлых веков. — Теперь неск. слов в связи с твоей работой (кстати сказать, статьи об определении ваннадия я не получил). — Как‑то прихожу в редакцию «Техн. Энц.» и полусознательно бросаю взгляд на гранку (!) с корректурою статьи, подписанной к печати — кажется она называлась «Диссиметрический * углерод» или что- то в этом роде. Читаю в ней: диссим. углерод образует соединения, различающиеся энантиоморфностью своих кристаллов и оптическою активностью, но совершенно тождествен, по прочим физическ. и химич. свойствам. Что‑то в этом роде. Статью собираются отсылать. Незаконно вмешиваюсь в несвое * дело, задерживаю. Спрашиваю, кто автор. — Беркенгейм. Объясняюсь с ним, насилу уговариваю, что его утверждение неверно, а на др. день приношу доказательства. Одинаковыми могут быть свойства асимметрич. соединений только те, которые проявляются в отношении симметрич. факторов. Т. е. они не одинаковы, а просто нет проявленных данных для их различения. Проявляются же они всякий раз, как фактор сам не симметричен. Хим. реакции асим. соединений с асимметрическими же или скрытно–асимметрическими, обязательно должны быть различны и давать соединения с разными

физ. и хим. свойствами. Существуют ли, однако, действительно симметрические факторы? Уверен, что

НЕТ

, хотя бы по одному тому, что всякий фактор действует во времени, которое лишено симметрии. След., соединения асимметрические всегда должны давать различные проявления, хотя б. м. в известных случаях это различие по невнимательности нашей или по своей малости, ускользает от прямого наблюдения. Ho жизнь, как особенно ярко проявляющая процессуальный характер бытия, а след, и особенно тесно связанная с временем, должна быть и особенно тонким реактивом на асимметрию хим. соединений. Тебе, для пополнения, намечу несколько примеров:

1° Часто оптические антиподы отличаются по вкусу: d- лейцин сильно сладок, ^/-/-лейцин имеет слегка сладкий вкус,