Письма с острова Скай

Вот видишь, я уже начинаю все портить, чем бы ни было это «все». Ты же знаешь, что я потерпел неудачу практически во всем, на что обращал взгляд. Парень, у которого за душой нет ничего, кроме характера. Зачем тебе такой нужен?

В недоумении,

Дэвид

Остров Скай

6 сентября 1915 года

Дэйви, Дэйви, Дэйви…

Тревога тебе несвойственна. Зачем так много размышлять? На протяжении трех лет мы позволяли событиям развиваться так, как им заблагорассудится, и случилась любовь. Нужно ли нам теперь планировать, что делать дальше? Нужно ли нам вообще знать это?

Надеюсь, ты понимаешь, что я никогда не воспринимала тебя как «парня, у которого за душой нет ничего, кроме характера». Если бы ты только представлял, как давал мне силы жить. По ночам я просыпалась всего лишь от сознания того, что ты думаешь обо мне. Ты сумел вернуть меня к поэзии, когда я думала, что моя муза ушла. Ты напоминал мне о том, что я не забытая всеми отшельница. А теперь у меня есть нечто большее. У меня есть ты.

Так неужели ты думаешь, что должен что-то доказывать мне? Неужели ты думаешь, что должен делать что-то иное, кроме как быть? Это все, о чем я прошу. Просто будь в моей жизни.

С мыслями о тебе,

Сью

Чикаго, Иллинойс, США

28 сентября 1915 года

Сью!

Здесь столько всего случилось. Ты ни за что не догадаешься — я еду на фронт! Харри увидел рекламу Американской полевой госпитальной службы — они искали добровольцев для работы водителями санитарных машин для французской армии. Вильсон никак не может оторвать свою задницу от стула и пустить американцев сражаться, так что придется нам искать другие пути.

Ты только подумай! Мне потребуется ездить так быстро, как смогу, вокруг будут свистеть пули, а от моего бесстрашного и бесшабашного вождения будут зависеть человеческие жизни! Ты можешь придумать что-нибудь более подходящее для меня? Учителем у меня не вышло, но это… Это я сумею.

Платить нам не будут, но дедушка оставил мне кое-какие средства в виде небольшого трастового фонда. Харри сразу предложил объединить наши ресурсы, когда мы окажемся во Франции, и если придется каждый день есть консервированные бобы, или черный хлеб, или что другое — значит будем есть. От моего отца никаких денег, разумеется, не предвидится!

Мы с Харри были на ужине у родителей в прошлое воскресенье и за столом сообщили новость. Моя мать покинула комнату, утирая слезы платочком, а отец спросил: «Чего ради вас вообще несет во Францию?» Харри откинулся на спинку стула и произнес: «Будь я проклят, если знаю. Но это будет чертовски увлекательное приключение» — а потом поднял бокал с мадерой, салютуя моему отцу. Отец побагровел, и я уж думал, что с ним случится апоплексический удар.

Нам нужно успеть провернуть здесь кое-какие дела. Мы должны быть привиты от брюшного тифа, что займет пару недель, и из Американской полевой госпитальной службы нам выслали официальные письма, которые надо будет отправить в Госдепартамент. Еще мы получаем в банке дорожные аккредитивы. Припасы и снаряжение (обувь, теплую одежду, перчатки для вождения) закупаем сами, в Париже нам выдадут только форму. И фотографии! Мне понадобится не меньше дюжины карточек для лицензий и прочих документов. Столько всего, что голова кругом, и к тому же мы стараемся завершить сборы как можно скорее.

Сначала мы подписываем шестимесячный контракт и по окончании этого срока сможем записаться еще на три месяца. Но и Харри, и я сразу сказали, что прослужим не меньше года. Мы не из тех, кто останавливается на половине пути.

Сью, наконец-то я чувствую, что нашел цель в жизни, и мне не терпится приняться за дело!

Полный воодушевления,

Дэйви

Остров Скай

15 октября 1915 года

Глупый ты мальчишка! Ты правда думал, я обрадуюсь твоему плану? Что ты ожидал услышать от меня, зная, что мой муж на фронте, а брат вернулся с этой проклятой войны калекой?

Я не понимаю даже, зачем тебе это. С чего ты взял, будто в долгу перед Францией? Или перед какой-либо иной страной, если уж на то пошло? Почему ты считаешь себя обязанным принять участие в нелепой драке на другом берегу океана?

Ты хоть раз задумался обо мне? Вспомнил ли ты, что я только что предложила тебе свое сердце — нерешительно, сомневаясь, не доверяя собственным чувствам, но полностью и безоглядно доверяя тебе? А ты, торопясь сбежать на войну, растоптал их.

Все, что я хотела, — это чтобы ты был в моей жизни. Почему ты бросаешь меня?

Чикаго, Иллинойс, США

31 октября 1915 года

Дорогая Сью!

Знаю, ты сердишься. Пожалуйста, не надо. Даже если оставить разговоры о «долге» и «патриотизме» в стороне, неужели ты правда думаешь, что я смог бы отказаться от такого захватывающего приключения?