Письма с войны

Нил не дал Кену ответить, снова вмешиваясь в разговор:

- Но если парень прав, и мы вернёмся к Рождеству, то я совсем не против влить в себя пару порций яичного коктейля и столкнуться с Тамарой под омелой.

Нил всегда умел улаживать назревающие стычки во взводе, но иногда темы, которые он выбирал для отвлечения внимания, вызывали у Эммы настойчивое желание насмешливо закатить глаза. Кажется, в этот раз, ей удалось сдержаться.

- Кому нужна омела? – отозвался Хали. – Да я из постели не вылезу, когда домой вернусь.

На этот раз девушка таки закатила глаза. Иногда находиться в мужской компании просто отстой. Она вполуха слушала, как ребята хвастаются друг перед другом на все лады, расхваливая своих девушек и жен и мысленно самодовольно ухмылялась. Наверное, эти девушки милые и симпатичные, спору нет, но Эмма была уверена, что Реджина даст им фору всем вместе взятым.

Те несколько поцелуев, случившихся в самую счастливую неделю лучшего месяца в жизни Эммы были, пожалуй, самым интимным и нежным из всего, что у неё случалось. Нет, разумеется у Свон был кое-какой опыт, изредка она обжималась с кем-нибудь на заднем сидении машины или в темных аллеях в парке, в учебке у неё был даже короткий роман, не роман даже, а так, отношения на пару раз. Всё это было любопытство и ничего более. Понравится ли ей целовать Стефании Кобальт? Джексон Мур флиртовал с ней, так кому есть дело до того, что его ладони были слишком жесткими?

Но Реджина… У Реджины нежная кожа, тёплая и мягкая, и когда Эмма, наконец, поцеловала её, она хотела целовать эту женщину не останавливаясь до конца дней своих. За их короткие совместные семь дней они не зашли дальше ласк сквозь одежду, и иногда Эмма не могла поверить, что ей удалось устоять под натиском чар Реджины Миллс, учитывая, что у брюнетки каждая улыбка, каждый взгляд, были совершенным оружием искушения.

Она хотела дать Реджине много больше, чем одну ночь или даже одну неделю абсолютного счастья. Когда они лежали рядом после вечеринки в честь дня рождения, девушка говорила чистую правду. Она хотела приглашать Миллс на свидания, и свозить их с Генри в Бостон, и проснуться с Реджиной в одной постели Рождественским утром, потому что малыш разбудил их и зовет открывать подарки, которые принёс Санта. Она хотела дать Реджине отношения, которых та заслуживает. Отношения. Эмма улыбнулась этой мысли. У них с Реджиной отношения. И пусть они начались очень необычно, но сейчас блондинка хотела всё сделать правильно.

- А как насчет тебя, Свон? – вопрос Нила отвлёк девушку от её мыслей, и она подняла взгляд на мужчину. Кэссиди многозначительно улыбался. – Найдешь себе кого-нибудь с членом, чтоб поразвлечься на Рождество?

- О Боже! – Эмма скривилась со смесью брезгливости и досады. Ребята захохотали, видя такое явное недовольство. Сердито застонав, блондинка довольно сильно стукнула Нила кулаком в плечо. Тот покачнулся, но беззаботно пожал плечами. Да, «мужской клуб» в действии.

* * *

Та ночь не вошла в учебники истории, как окончание войны, и в новостях о ней тоже ничего не рассказали. Это, черт возьми, и неудивительно, много чего из того, что происходило в Ираке, замалчивалось, особенно если гибло гражданское население. Но для Эммы эта ночь стала одной из самых страшных в её жизни. Таких моментов в её прошлом было немного, и этот их бой с засевшими в укрытии сторонниками Аль-Каиды довел девушку практически до предела её эмоциональных возможностей.

Трое суток они шли почти не останавливаясь, ели на ходу и позволяли себе только короткий настороженный сон, больше похожий на полудрёму. Их отряд достиг окраины маленькой деревни поздно ночью или, вернее сказать, ранним утром. По данным разведки, боевики базировались менее чем в двух километрах отсюда.

А потом они ждали.

Два дня сидели в траншее, наблюдая за жизнью деревни. Она ничем не отличалась от других поселений. Низкие дома, построенные из каменных блоков, скреплённых раствором извести. Двери в них были узкие, и высоты проема обычно как раз хватало, чтоб самый высокий член семьи мог войти внутрь, не ударившись о притолоку. На бельевых верёвках развешаны черные абаи[4] и белые джалабии[5]. Эмма даже уже успела привыкнуть к планировке поселений, где каждый следующий ряд домов располагался чуть выше предыдущего. Всякий раз, когда девушка рассматривала иракские деревеньки, у неё складывалось впечатление, что они будто нарисованы на холсте небрежными, резкими угольными линиями. А еще они напоминали кипящий жизнью муравейник. По просёлочным дорогам постоянно сновали люди, ребятня целыми днями гонялась друг за другом, играя в «казаки-разбойники», пока их матери и сёстры делали покупки на рынке или у захожих торговцев. Мужчины каждое утро гнали на выпас стада коз, а куры бродили по улицам, сбиваясь в стаи, как городские голуби. Всё это было таким безвредным, приятным, таким мирным.