Письма с войны

Сердце громко колотилось в груди, а улыбка была такой широкой, что щекам больно. Всего через несколько минут она поднимется по лестнице и в окружении своей семьи будет ждать появления Реджины. Их отношения можно называть какими угодно, но только не традиционными. И даже роспись в офисе судьи была быстрым решением, продиктованным желанием удержать то хорошее, что у них есть, пока это возможно. Так что эту свадьбу они пытались организовать настолько в соответствии с традициями, насколько это к ним применимо. Эмма не видела Реджину со вчерашнего вечера, и расстаться накануне их свадьбы оказалось трудней, чем можно было ожидать. Генри и Эмма ночевали у Руби, а Реджина осталась в особняке вместе с Тиной и Кэтрин. Правда, ни подружкам Реджины, ни Генри так и не удалось отобрать у парочки телефоны, и они целый вечер переписывались. Перед сном женщины созвонились, чтоб по-быстрому пожелать друг другу спокойной ночи, и короткий звонок перерос в долгий разговор. Эмма и Реджина шепотом рассказывали друг другу, как они волнуются, и, в конце концов, задремали, а потом и вовсе крепко уснули, слушая дыхание любимой в трубке. 

Пальцы подрагивали в предвкушении, но Эмма ещё раз напомнила себе, что скоро, наконец, увидит свою невесту. Мелодия, доносящаяся со второго этажа, изменилась, и Свон вышла из комнаты, глубоко вдохнув и расправив плечи. Она почти готова была, в обход всех традиций, заглянуть к Реджине хотя бы просто для того, чтоб ободряюще ей подмигнуть, но, сдержавшись, Эмма продолжала идти вперёд. Свернув к лестнице, она осторожно приподняла подол платья прежде, чем подняться. Ступени остались позади, и Эмма вошла в зал, освещенный разноцветными китайскими фонариками и украшенный соответственно цветовой теме их свадьбы. Улыбающиеся гости встали, приветствуя её появление. У кого-то глаза уже были на мокром месте, другие, особенно Грэм, украдкой показывали два больших пальца.

Эмма хихикнула, увидев это, но продолжала с достоинством идти по проходу между скамьями. Даже спустя годы, ей, привыкшей странствовать, казалось невероятным обрести так много близких друзей. Но, улыбнувшись парням, одетым в синие мундиры, сидящим в первом ряду, Эмма с удивлением спросила себя, как она может сомневаться в том, что у неё есть друзья.

Генри, высокий, худощавый и уже тринадцатилетний, одетый в такой же костюм, как у дяди Августа, стоял справа вместе с Тиной и Кэтрин и широко улыбался ей, сверкая ямочками на щеках. Эмма кивнула Арчи, которого они с Реджиной пригласили на роль распорядителя свадьбы, решив, что никто не подходит на эту роль больше доктора, поддерживающего их семью на сложном и длинном пути. Она остановилась рядом с Августом, Нилом и Руби, стоящими слева, и повернулась лицом к гостям.

- Готова, ма? – наклонившись к ней, прошептал Генри.

Эмма озорно подмигнула ему и, когда музыка снова изменилась, повернулась к дверям. Её улыбка дрогнула от удивления.

Реджина поднималась по ступеням, и, глядя на неё, Эмма забыла, как дышать. Свон всегда знала, что эта женщина прекрасна, даже в тот день, когда почти врезалась в неё в кафе. Но сейчас, когда Реджина поднималась по лестнице, не отрываясь глядя на Эмму, и улыбаясь так лучезарно, что даже блондинке было до неё далеко, единственной связной мыслью в голове Эммы было: «Вау!»

Волосы Реджины были собраны в классический низко уложенный пучок с обрамляющей лицо чёлкой на правую сторону. Шея и плечи были обнажены, так что всем был виден военный жетон, висящий на серебряной цепочке. Получив назад кулон, который Реджина хранила для неё все эти годы, Эмма постаралась найти ему равноценную замену и аккуратно надела на шею Реджины свой жетон. Брюнетка с тех пор его не снимала.

Эмма никогда не могла удержаться от того, чтоб поцеловать накрашенные красной помадой губы Миллс, и буквально таяла всякий раз, когда эти губы улыбались ей. И сейчас Эмма с трудом сдерживалась, заставляя себя стоять на месте, и смотрела на Реджину, отсчитывая каждый её шаг. Платье женщины, разумеется, было воплощением элегантности. Цвета шампанского, облегающее, со шлейфом, напоминающим хвост русалки. И, если бы легкие складки шлейфа не трепетали при ходьбе, можно было бы подумать, что Реджина нарисована на холсте. Несколько месяцев назад Эмма спросила её, какое платье она выбрала, но Миллс отказалась говорить, напомнив ей, что по традиции нельзя видеть платье невесты до свадьбы. Блондинка дразнила её, говоря, что, если они придут на церемонию в одинаковых платьях, это будет её, Реджины, вина. Но сейчас, несмотря на то, что платье было потрясающим, и Реджина выглядела в нём ошеломительно, Эмма не думала об этом, сосредоточившись на том, что Реджина идёт к ней и протягивает ей руку.

- Эй, – прошептала Эмма, на секунду прижавшись лбом ко лбу брюнетки, вдыхая её запах.

- Эй, – улыбнулась Реджина, быстро целуя её.

Арчи тихо откашлялся, тактично напоминая женщинам, что на них смотрят. Когда гости снова сели, он поправил пёструю бабочку и заговорил: