Письма В. Досталу, В. Арсланову, М. Михайлову. 1959–1983

Итак, дорогой Виктор, желаю Вам в наступающем году нового счастья и радости от своего развития, творческого труда, что, кажется, одна из больших, если не самая большая радость, доступная человеку. Л.Я. кланяется Вам.

Передайте, пожалуйста, наши поздравления и лучшие пожелания жене. Будьте счастливы и благополучны.

Ваш

Мих. Лифшиц

7 марта 1969 г

Дорогой Виктор!

Поздравляю Вашу жену и Вас с большим праздником всего человеческого рода. Спасибо за добрые слова, они всегда служат утешением, но особенно в те минуты, когда кажется, что живёшь глупо. Труда слишком много (а слишком тоже не хорошо), и направляется он на вещи ничтожные или очень малые. Но сие от нас не зависит.

Благодарю за книгу²⁸⁴. Она у меня, впрочем, уже есть – подарил Сац. Если понадобится, присланная мне хранится для Вас.

Будьте здоровы и счастливы

Ваш М. Л.

8 мая 1969 г

< телеграмма >

Дорогой Виктор!

Поздравляю Вас с Днём Победы. Передайте, пожалуйста, поздравления и лучшие пожелания Вашей жене от меня и Л.Я.

Ваш Мих. Лифшиц

Р. S. А в письмах всё-таки не шалите²⁸⁵.

14 января 1970 г

Дорогой Виктор!

Спасибо за поздравление²⁸⁶ и за большое письмо. К сожалению, ответить на него я не могу – нет времени совершенно. Мы с Л.Я. после большого аврала едем в отпуск. Через несколько дней – иншаллах – я буду уже в Кисловодске. Что касается Ваших идей, то работайте! Но не торопитесь делать выводы, чтобы не говорить банальности, которые часто кажутся нам нашим оригинальным открытием. Время у Вас есть. Мы с Л.Я. желаем Вам и Вашей жене наилучшего 1970-го года.

Salut!

Ваш М. Л.

12 сентября 1970 г

Дорогой Виктор!

Спасибо за поздравительную телеграмму²⁸⁷ и за письмо. Прошу извинения – ответить вовремя не мог, не имел физической возможности. Тем более что Вы оставили мне Вашу работу²⁸⁸, которую я всё собирался прочесть. Наконец, мне удалось взять её в руки, и теперь я могу дать Вам отчёт о моём впечатлении.

Её можно рассматривать как ступень в Вашем личном теоретическом развитии, как документ этого развития. В ней много хорошего: и порядочное уже знание Маркса, и широкая картина чтения разных книг, старых и новых, и общее направление мысли в самую лучшую сторону… Всё это несомненно. Однако я живо представляю себе физиономию того рецензента из кафедры основ марксизма, который оставил на полях Вашей рукописи свои следы красным карандашом. Конечно, он – дуб, но, как это ни странно Вам будет узнать от человека, которому не раз приходилось выслушивать «суд глупца»²⁸⁹, – дубовая изгородь не всегда только мешает свободному полёту мысли. Милый Виктор, церковные соборы решали, как надо писать лики святых, и отклонение от этих правил было ереси подобно. А между тем Вы, вероятно, как вся нынешняя интеллигенция, без ума от икон.

Могу только с отвращением вспоминать времена «четырёх черт диалектики»²⁹⁰ и прочего в этом роде, но иногда я ясно ощущаю в себе большое преимущество по сравнению с нынешними манерными мальчиками – и это преимущество, по крайней мере отчасти, состоит в полученном мною «воспитании под Верденом»²⁹¹. Боязнь ереси наносит несомненный ущерб свободной игре творческих сил, но дубовая ортодоксия есть всё же суррогат строгой мысли, а мысль должна быть строгой, а не только игра, пустое баловство, умственное почёсывание.

Отсюда следует не оправдание дубовой ограниченности, но призыв к разумному самоограничению действительным содержанием предмета, которое является важным элементом диалектики, как справедливо думали Гёте и Гегель. Вы помните новеллу Бальзака «Неведомый шедевр»? Свободный от необходимости зарабатывать деньги своим искусством, Френхоффер впадает в полную неопределённость «художественных поисков» и создаёт нелепое произведение, которое представляется ему совершенством, Золя сделал из этой темы целый роман²⁹². Но только ли деньги играют такую роль? Нет, всякая внешняя граница, причиняя нам боль, является (по принципу «нет худа без добра») субституцией нашей собственной внутренней зрелости.

Вы сейчас находитесь в той стадии жизни, когда хочется что-нибудь открыть своё и притом свободное, вольное. Это хорошо. Что же плохо? То, что, например, Ваше открытие насчёт иррациональности искусства оказалось чем-то совсем не оригинальным – позднее Вы поймёте даже, в какой степени. Ваша последняя работа не содержит таких открытий, но в ней тоже есть элемент неоригинальной оригинальности. Вы открыли для себя «отчуждение». На Западе от него буквально стон стоит. Да и у нас Давыдовы, Шрагины, Пажитновы²⁹³ и прочие, имя же им легион, уже прожужжали публике уши своей борьбой против отчуждения и разделения труда. В связи с этим они то отменяли искусство, то возрождали его, и так далее. В таких конструкциях есть какая-то фальшь, и Вы её, несомненно, почувствуете.