Письма (выпуски 1-8)

Вы так рассуждайте: удостоверьте себя, что есть чудотворные иконы. Как? опытом. Недавно где-то в Харьковской губ. дочь графа, - забыл фамилию и местность, - получила исцеление от полнейшего расслабления, пред иконою, или от своей родовой иконы Божией Матери. Доктора после решили, что в этом исцелении их искусство не имело места. Потом - вера возбудилась; стали многие прибегать и многие получали исцеления. Этому года 3-5.

Примечание от редакции. Считаем полезным присовокупить некоторые подробности "чудесного исцеления", о котором говорится в письме святителя Феофана. Разумеется исцеление от тяжкой болезни старшей дочери графа Владимира Ивановича Капниста, Марии, совершившееся 1881 года 21 февраля.

Граф Владимир Иванович Капнист, сын бывшего Московского губернатора Ивана Васильевича Капниста, один из крупных землевладельцев Полтавской губернии, между прочим, владелец поместья - деревни Козельщины. Его дочери воспитывались в Полтавском институте благородных девиц. Тиха и спокойна была жизнь этого семейства, жившего большею частью в деревне, до события, глубоко поразившего семью и надолго расстроившего ее спокойствие.

В 1880 г. граф получил от начальницы Полтавского института письмо, в котором она уведомляла его, что дочь Мария больна и желает видеть своего отца или мать. Граф тотчас отправился в Полтаву и, приехав, нашел, что его дочь получила вывих в ступне ноги и, как определил врач Мейер, от неправильного уклона ноги в сторону, уверяя графа, что эта болезнь не опасна, и только нужно на больное место положить гипсовую повязку, от которой все и пройдет. Но граф, не смотря на такое уверение врача, взял свою дочь из института и повез ее в Харьков к знаменитому хирургу Груббе. Груббе внимательно осмотрел больную, расспросил подробно, признал болезнь за вывих и, как и Мейер, указал на ту же гипсовую повязку. Между тем, по совету Груббе, был приготовлен особый башмак, который, соединяясь с крепкими стальными пружинами, обхватывал ногу больной повыше колена, давая ноге возможность иметь крепкий упор, не тревожа больного места. В этом башмаке больная возвратилась с отцом в свое имение. Прошел пост, наступил праздник св. Пасхи, а больная не чувствовала облегчения, напротив в первый день Светлого Воскресения у нее искривилась и другая нога так же как и первая. Невозможно описать горя отца и матери. На другой день отец с дочерью были уже в приемной доктора Груббе, который и на эту ногу надел стальные пружины и отправил больную на Кавказ, лечиться минеральными водами и укрепляться кавказским горным воздухом.

Во время путешествия на Кавказ больной становилось все хуже и хуже. Кроме упадка сил, она потеряла чувствительность в руках и ногах. Уколов она не чувствовала, как в кистях рук, так и в обеих ногах от ступни до колена. Доктор Иванов, лечивший на кавказских минеральных водах, признал, что у графини страдание спинного мозга во всю его длину и природные вывихи костей. Считая болезнь очень серьезною, он советовал графу везти больную на зиму или в Москву к Кожевникову, или в Петербург к Мержиевскому. Лучше же всего - к Эрбу в Гейдельберг, или к Шарко в Париж. Считая болезнь очень опасною, почти неизлечимою, доктор Иванов сознался, что причины ее ему неизвестны. Прописанные Ивановым: электричество, ванны, железистые воды внутрь нисколько не облегчили больную, и в августе она вернулась с отцом в свою деревню еще расслабленнее.

В октябре все семейство приехало в Москву. Здесь больную лечили доктора: Кожевников, Митропольский, Склифасовский, Корсаков, Павлинов и Каспари. Все они признали болезнь графини серьезною, соглашались в определении этой болезни с доктором Ивановым, не скрывали от родителей, что считают ее неизлечимою, и советовали обратиться за границу к Ботеру и к профессору Шарко.

Тяжело было больной дочери графа жить в Москве. Чужие люди, частые осмотры докторов, горькие лекарства и недостаток деревенской свободы напомнили больной ее родную деревню, дом, знакомые лица, теплое участие к ней друзей и знакомых дома, - все это заставило страдалицу обратиться с просьбой к отцу и матери увезти ее в Малороссию. Отец и мать обратились за советом к докторам. Доктора позволили ей ехать, и графиня с дочерью уехала в деревню, а граф по своим делам остался в Москве.

Невозможно представить себе горе и страдание родителей, на глазах которых со дня на день ухудшалось здоровье их любимой дочери. Вот что писал граф к своим родным о своем горе, при виде страданий дочери. "Представьте себе мое положение, в котором я находился выслушивая от врачей их безотрадные речи о настоящем и будущем нашей дорогой больной; представьте себе, что я в это время перечувствовал и сколько потратил!! Тринадцать месяцев грызло меня горе, тринадцать месяцев я должен был приучать себя к мысли, что смерть - лучший и неизбежный исход для несчастной страдалицы, которую я так люблю".