Пистолет с крыльями

Нет, я совсем не считаю себя неотразимым и прекрасно понимаю, что почти никогда не получал от девушек отказов только потому, что начинал действовать, лишь твёрдо убедившись в наличии зелёного света. Но это приучило меня к тому, чтобы слышать «да», и кларино неожиданное «нет» произвело эффект ведра холодной воды. А ведь я даже потрудился подняться наверх и переодеться в рубашку от Пилатера и брюки от Корли. И вот он – я: во всей красе, но никому не нужный.

Я придумал три плана, отверг их, составил четвертый, принял его и, сняв телефонную трубку, снова набрал номер. Как и в первый раз, ответила Клара. Но едва она поняла, с кем разговаривает, как начала сердиться.

– Я же сказала вам, что приглашена на коктейль! Пожалуйста, не…

– Хватит! Кажется, я напрасно был добр к вам, – произнес я грубовато. – Просто мне хотелось отвезти вас на свежий воздух, прежде чем сообщать дурные новости. Поэтому…

– Что за дурные новости?

– Одна женщина только что сказала мистеру Вульфу и мне, что она и ещё минимум пять человек знают, что у вас есть ключ от двери в студию Майона.

Молчание. Иногда оно раздражает, но это молчание мне было по сердцу. Наконец, послышался голос, совершенно изменившийся:

– Глупая ложь! Кто вам сказал?

– Я запамятовал. Вообще-то, такие вещи по телефону не обсуждают. Но советую усвоить два момента. Первое: если эти сведения получат огласку, что тогда станет с вашей байкой о том, как вы в течение десяти минут барабанили в дверь, пытаясь попасть внутрь, в то время как Майон лежал в студии мертвый? Ведь у вас был ключ! Тут даже полицейский засомневается. И второе: ровно в пять мы с вами встречаемся в баре «Черчилль», там все и обсудим. Да или нет?

– Но сразу я… Вы это…

– Перестаньте. Так не пойдёт. Да или нет?

Снова молчание, но уже не столь длительное, затем – «да», и она повесила трубку.

Я никогда не заставляю женщин ждать и, не видя причины делать исключение на этот раз, пришёл в бар «Черчилль» на восемь минут раньше. Бар был просторный, хорошо оборудованный, с кондиционером, и, даже несмотря на середину августа, там толпилось полно народу мужского и женского пола. Я двинулся через зал, поглядывая по сторонам, но не особенно надеясь увидеть Клару так рано, и был удивлён, услышав своё имя и заметив её в одной из боковых кабинок. Конечно, идти до бара ей было недалеко, но если даже так, то времени на сборы она не теряла. Она уже взяла коктейль и почти выпила его. Я подсел рядом, и ко мне сразу подскочил официант.

– Что вы пьете? – спросил я её.

– Виски со льдом.

Я заказал официанту две порции, и он ушёл.

Клара наклонилась ко мне и затараторила на одном дыхании:

– Послушайте, но это же совершеннейшая глупость, вы только скажите, кто вам такое про меня наговорил, потому что лишь сумасшедший мог…

– Одну минутку. – Она умолкла, повинуясь скорее моему взгляду, нежели голосу. Её глаза возбужденно блестели. – Так у нас ничего не получится. – Я вынул из кармана листок бумаги и развернул его. Это был аккуратно отпечатанный экземпляр документа, который продиктовал мне Вульф. – Прочтите. Вы сразу все поймете. Так будет быстрее и проще.

Я протянул ей листок. Вам тоже стоит ознакомиться с его содержанием. Он был помечен сегодняшним числом:

«Я, Клара Джеймс, нижеследующим подтверждаю, что во вторник, 19 апреля, около 6.15 пополудни вошла в жилой дом № 620 по Ист-Энд-авеню, Нью-Йорк, и поднялась на лифте на 13-й этаж. Я позвонила в дверь студии Альберто Майона. Мне никто не открыл, за дверью было тихо. Сама дверь была затворена неплотно и не была заперта на замок или щеколду. Позвонив ещё раз и не получив ответа, я толкнула дверь и вошла.

Тело Альберто Майона лежало на полу возле пианино. Он был мёртв. В верхней части его черепа виднелась дыра. Относительно того, мёртв ли он, сомнений не возникало. У меня закружилась голова, и, чтобы не упасть в обморок, мне пришлось сесть прямо на пол. К телу я не прикасалась. На полу рядом с трупом лежал револьвер, я подобрала его. Так я просидела минут пять, точно не помню. Когда я встала и направилась к выходу, то сообразила, что все ещё держу пистолет в руке. Я положила его на консоль рядом с бюстом Карузо. Позже я поняла, что мне не стоило этого делать, но в тот момент я была слишком потрясена, чтобы поступать осмысленно.

Покинув студию, я захлопнула за собой дверь, спустилась по лестнице на двенадцатый этаж и позвонила в дверь квартиры Майона. Я собиралась все рассказать миссис Майон, но, когда она появилась на пороге, я не смогла выдавить из себя ни слова. Я так и не сообщила ей, что её муж лежит наверху в студии мертвый. Позднее я пожалела об этом, но виноватой себя не считаю. Просто мне не хватило смелости огласить такую страшную весть. Я лишь сказала, что хотела повидать её мужа, но в студии мне никто не открыл. Затем я вызвала лифт, спустилась на первый этаж и вышла на улицу.