Питер

И никто за мной не посылал эту тварь. Ее послали за Мемовым, когда чужие – веганцы? – почувствовали, что генерал опасен. А тварь приняла меня за него, потому что мы близкие родственники. Не знаю, что у нас общего – запах, кровь? Излучение мозга? Но тварь шла за мной, хотя должна была идти за генералом. Ошибка. Сначала по метро – вот откуда эта тяжесть в затылке. Потом – до ЛАЭС и обратно.

И получается, я сам вывел Блокадника на Мемова.

И никакой надежды у меня не осталось. Я во всем был не прав. Везде ошибался. Я неудачник. Я вывел тварь на собственного отца. Сделал то, чего добивались веганцы. Война все-таки начнется.

Генерал был еще жив. Отец. Быстрее, подумал Иван. Я должен ему сказать… Хоть что-то успеть исправить. Он пополз, подтягивая себя руками и пальцами. Ногти соскальзывали по граниту.

– Генерал!

Светлые глаза Мемова дернулись, с трудом остановились на лице Ивана.

– Иван… ты… у меня есть… слон… – глаза Мемова застыли.

Иван беззвучно зарычал.

«Я твой сын. Слышишь ты, мертвый старый тиран! Я твой чертов сын. У тебя есть преемник» – хотел сказать он.

Но было уже поздно. В мертвых глазах Мемова отражался светлый, в пятнах сырости потолок Василеостровской.

Иван откинулся на спину. Теперь все.

Героический неудачник. Вот ты кто, Иван. Героический, блин…

– Иван, не умирай.

Ничего, у меня еще остались патроны, подумал Иван. Мы еще побарахтаемся… Ноги только мерзнут. А так ничего. Сейчас только немного отдохну и встану.

– Иван! – его тряхнули. Он поморщился, не открывая глаз. Да что такое… даже поспать не дают…

Танин голос:

– Иван, сукин ты сын! Сволочь, придурок, негодяй. Где ты шлялся? Только попробуй мне сдохни, я тебя лично придушу! Слышишь, придурок?!

Белое, подумал Иван. Где я видел ее в этом платье? Тот вечер, когда уходил на войну. Конечно. Иван снова чувствует, как его рука обнимает Таню за талию, чувствует, какие холодные у нее ладони. Чувствует рельеф ткани под пальцами…

– Слышишь?!

Он открыл глаза и увидел ее лицо. Наконец-то.

– Привет, Таня, – он улыбнулся сквозь красные полосы боли. Платформа под ним уплывала вниз и в сторону и в бок. И это было хорошо. – Я дома.

Эпилог

Вокруг снег. Много снега. Иван слышит его хруст под ногами – сухого, слежавшегося. Вдалеке виден дом. Белые шапки на крыше. На забор падают крупные снежинки. Морозом вбит узор в оконные стекла.

Окна светятся.

Деревянный забор. Доски выкрашены неровно, кое-где пустые места. Шляпка гвоздя в белой краске, торчит под углом. Впадинка от нее дает крошечную голубую тень. Иван видит это так ясно, словно уже стоит рядом с домом.

На самом деле ему идти еще минут десять.

Снег проваливается несильно, но все же проваливается. После каждого шага остается сломанная корка наста.

Иван несколько секунд постоял, глядя на дом сверху, потом начал спускаться.

Его там очень ждали.