Питер Пэн должен умереть

По сути дела, Макс и не соврал. Просто немного лукавил и умалчивал. Крюк, не мигая, уставился прямо на Макса и тому стоило немалых усилий не опустить глаза. Но вот Крюк затянулся, выпустил одно за другим несколько колец дыма и взгляд его слегка оттаял.

— Похоже, ты не врешь. Терпеть не могу хамов и лгунов. Такие на корабле долго не задерживаются, за редким исключением. Подскажи, Макс, нравится ли тебе Небыль?

— Нет, — снова не соврал он. — Признаться, больше всего на свете я хочу вернуться домой, сэр… То есть Джеймс.

— Что ж, ты не одинок в своем желании, — усмехнулся Крюк, туша сигарету. — Мне тоже не доставляет удовольствия бесконечно гоняться за рыжим diable[17]. Так что предлагаю заключить сделку: ты покажешь мне и моим людям путь до Логова. Мы заберем у Питера тень — и после этого ты сможешь отправиться домой, к мама и папе. У тебя же есть родители?

— Только мать, — сказал Макс. — Ну и отчим.

— Какие у вас отношения, если не секрет? — поинтересовался Крюк.

— Натянутые, — слегка подумав, сдержанно ответил Макс, не зная, на какой черт капитану такие подробности. — Мягко говоря.

— О, этот вечный конфликт отцов и детей, — Крюк задумчиво забарабанил пальцами по столу. — Свою мать я почти не помню — она умерла при родах, так что воспитывался я отцом, а точнее — армией многочисленных нянек и гувернеров, благо что род Хоукенов, мягко говоря, не бедствовал. Отца я боготворил — он же в лучшем случае игнорировал меня.

Отпраздновав десятилетие я отправился в Итон, отец же женился на двоюродной сестре своего партнера. Я писал домой каждый месяц, рассказывая про учебу и жизнь в колледже, отец же присылал мне скупые поздравления из пары строк вместе с небольшой суммой денег ровно два раза в год: на Рождество и в мой день рождения.

Я пытался впечатлить его как мог. Лучший ученик, лучший фехтовальщик, самый многообещающий выпускник… Но тщетно. Казалось, отцу совершенно плевать и на меня, и на мои достижения.

После окончания учебы я отправился домой, познакомиться с мачехой и сводными братьями. Они в тот момент гостили у родственников, так что встретил меня лишь отец, для которого мой приезд оказался сюрпризом. «Но как же так, — спросил я. — Я ведь предупреждал тебя в письме?». Как оказалось, оно, как и все прочие мои послания, отец, не читая, отправлял в камин. Тогда он был заметно выпившим и едва стоял на ногах, исподлобья терзая меня красными вспухшими глазами. Я воскликнул — «Отец, но почему ты ненавидишь меня? Что я такого сделал?». «Ты убил Терезу! — заорал в ответ он, имея в виду мою мать. — Никчемный ублюдок! Выродок! Тварь! Каждый день после твоего дня рождения я боролся с желанием сломать твою цыплячью шею!».

Крюк надолго умолк, погрузившись в собственные мысли. Молчал и Макс, размышляя о том, что его отношения с родителями были еще ниче по сравнению с тем, что он услышал. Во всяком случае, сломать шею или другую конечность ему никто не грозил.

— И с тех пор вы не разговаривали со своим отцом? — осторожно спросил Макс, нарушив тишину.

— Да, — губы Крюка скривились в кривой ухмылке. — Так как трудно разговаривать с покойником. Наш разговор на повышенных тонах перешел в настоящую свару, а потом и в драку. Когда старик занес кулак… В меня точно вселился демон. Очнулся я уже стоя над хладеющим трупом с проломленной головой, сжимая окровавленный бюст Аристотеля. В тот же вечер я отправился в Марсель, где вскоре поступил моряком в команду одного известного капера… Но вернемся к моему вопросу: ты готов принять руку помощи или же останешься верен тому, для кого ты — впрочем, как и любой другой несчастный, запутавшийся в сетях этого манипулятора — rien[18]

?

Макс громко сглотнул. Он не сомневался, что независимо от ответа участь его уже предрешена. Покажи он пиратам путь к Логову — его же и подстрелят или прирежут первого, как предателя, и правильно сделают. Да и подставлять мальчишек Макс не хотел, по сути, никто ничего плохого ему и не сделал, даже придурок Рыб, который максимум подзатыльник заслужил, но уж точно не пулю в сердце или нож под ребра. Откажись Макс сотрудничать — и не факт, что он покинет каюту капитана на своих двоих. Он родного батю грохнул — отчего-то Макс не сомневался в правдивости этой истории — а уж что он с ним сделают, одному богу известно…

— Вижу, как тебя разрывают противоречия, — промурлыкал Крюк. — На самом деле, это tres bien[19]. Если бы ты не раздумывая продал соратников, то показал бы себя малодушным человеком. Предавший раз, предаст и дважды. Я дам тебе время. Скажем… Три дня. После этого я задам свой вопрос еще раз и очень надеюсь услышать правильный ответ. А иначе…

Крюк наклонился к Максу, он же вздрогнул и вжался в спинку кресла. Левая половина лица Крюка покрывали многочисленные шрамы и рубцы, сплетаясь в змеиные клубки, губы отсутствовали, обнажая мелкие зубы в вечной кривоватой ухмылке, брови не было, веко мелко-мелко подрагивало. Складывалось впечатление, что Крюк уснул мордой в костре и не сразу сообразил, что происходит.