Питер Пэн должен умереть

Цель состояла в том, чтобы выбрать такие точки, чтобы установленные там видеокамеры, активируемые движением, и беспроводные передатчики полностью просматривали лес и луга на подходе к дому. По словам Хардвика, каждая камера должна была определять координаты местоположения и отображать эту информацию вместе с самим видео на приемный монитор в доме, так что местонахождение Питера Пэна – или любого другого чужака – мгновенно станет известно.

Размышляя над техническими характеристиками оборудования, Гурни испытывал если и не оптимизм, то хотя бы некоторое освобождение от страха, что план слишком ненадежен и не сработает. Процесс сосредоточенного измерения углов и расстояний тоже возымел на него благотворное воздействие. Принявшись за дело с решимостью и твердой дисциплиной, он справился с задачей за четыре с небольшим часа.

Гурни распланировал обход принадлежавшего им участка в пятьдесят акров так, чтобы описать полный круг вокруг вершины Барроу-хилл. Он был уверен: Паникос выберет именно это место. А потому и сам хотел удержать в памяти все особенности этого места, со всем его множеством троп и подъемов.

К дому он вернулся уже в середине дня. Утренняя поволока сгустилась, затянула небо безликим серым пологом. Не было ни ветерка – но это бездвижие не несло с собой покоя. Стягивая в кладовке сапоги, он скользнул взглядом по раковине и вдруг задумался, когда и как рассказать Мадлен о причине смерти петушка. Вопроса «говорить ли вообще» не возникало. Мадлен всегда предпочитала правду уклончивости – и за важные упущения пришлось бы заплатить слишком высокую цену. Немного поразмышляв над тем, как и когда рассказать, он решил, что чем скорее, тем лучше – и с глазу на глаз.

Получасовая дорога до фермы Уинклеров прошла в предчувствии неприятного разговора. Ясно было, что необходимо рассказать правду, но легче от этого осознания не становилось.

Уже за четверть мили до фермы до него дошло, что стоило бы позвонить. А вдруг сейчас все на ярмарке? Или Уинклеры-то дома, а Мадлен еще не вернулась? Однако, едва вырулив на подъездную дорожку к дому, он заметил Мадлен: стоя в загоне, она любовалась маленькой козочкой.

Гурни припарковался у дома и подошел к загону. При виде его Мадлен не выказала ни малейшего удивления: лишь короткая улыбка и долгий изучающий взгляд.

– Общаешься с козами? – спросил Гурни.

– Говорят, они на редкость умные.

– Да-да, я слышал.

– Что обдумываешь?

– В смысле, зачем приехал?

– Нет, в смысле – вид у тебя такой, точно ты что-то обдумываешь, что тебе покоя не дает. Вот и интересуюсь.

Он вздохнул и попытался сбросить напряжение.

– Дело Спалтеров.

Она ласково гладила козу по голове.

– Что-то конкретное?

– Да так, пара вещей. – Он предпочел рассказывать сначала о менее пугающих вещах. – Почему-то мне все время вспоминается одно старое расследование по делу об автокатастрофе.

– Есть какая-то связь?

– Не знаю. – Он поморщился. – Боже!

– Что?

– Ну и воняет же здесь навозом.

Она кивнула.

– Мне даже нравится.

– Нравится?

– Такой естественный запах фермы. Как и должно быть.

– Боже.

– Так что с той автокатастрофой?

– А нам обязательно стоять среди коз?

Мадлен огляделась и махнула рукой на изъеденный непогодой стол для пикников на лужайке за домом.

– Пойдем туда?

– Давай.

Она еще несколько раз легонько погладила козу по голове, а потом вышла из загона, заперла калитку и первой направилась к столу.

Они сели напротив друг друга, и Гурни рассказал ей историю про автокатастрофу и взрывы: как сперва ситуацию истолковали неправильно и что сумели обнаружить потом – совсем как недавно излагал эту же историю Эсти.

Когда он закончил, Мадлен посмотрела на него озадаченно.

– И что?

– Ну просто все время вспоминается, а я не понимаю, почему. Есть идеи?

– Идеи?

– Показалось ли тебе что-нибудь в этой истории особенно важным?

– Да нет, не особо. Кроме самого очевидного.

– И это очевидное…

– Последовательность.

– То есть?

– Ошибочное предположение, что сердечный приступ приключился до аварии, а авария – до взрыва, тогда как на самом деле сперва был взрыв, а уже потом все остальное. Хотя, конечно, предположение-то было очень логичное. У мужчины средних лет случается сердечный приступ, он теряет управление, съезжает с дороги, разбивает машину, бензобак взрывается. Все очень логично.

– Логично, да, только неверно. Я именно поэтому всегда привожу в пример этот случай на семинарах: как версия может казаться совершенно логичной, но при этом быть ошибочной. Наш мозг так любит связность, что путает логичность с истиной.

Мадлен с любопытством наклонила голову набок.

– Если ты сам это все знаешь, зачем меня спрашиваешь?

– Вдруг ты увидишь что-то, что я упустил.

– Проделал всю дорогу сюда, чтобы рассказать мне эту историю?

– Не только. – Он замялся было, но потом заставил себя произнести: – Я кое-что выяснил насчет петушка.

Она заморгала.

– Горация?

– Выяснил, отчего он погиб.

Она сидела совсем неподвижно, выжидая.

– Это был не дикий зверь. – Гурни снова замялся. – Кто-то его застрелил.

Она распахнула глаза.

– Кто-то?

– Я точно не знаю, кто.