Питер Пэн должен умереть

Гурни снова посмотрел на холм – на ширящийся, набирающий яркость свет за деревьями. И тут, разумеется, все стало очевидно. Как должно было быть с самого начала. Никаких загадок. Никаких неизвестных машин в ночном лесу. Ничего необычного. Просто полная луна, встающая над холмами в ясную ночь.

Он ощутил себя полным идиотом.

Телефон зазвонил.

Мадлен.

– Это ты там у сарая?

– Да, я.

– Тебе звонили. Ты едешь? – голос у нее звучал как-то очень холодно.

– Да. Просто проверял кое-что. А кто звонил?

– Алисса.

– Что?

– Женщина по имени Алисса.

– А фамилию она тебе назвала?

– Я спрашивала. Она сказала, ты, верно, фамилию и сам знаешь, а если нет, то с тобой и разговаривать не о чем. Голос у нее – не то пьяная вдрызг, не то просто ненормальная.

– Номер она оставила?

– Да.

– Сейчас буду.

Через две минуты, в 10:12 он стоял на кухне с телефоном в руке и набирал номер.

Мадлен в летней пижаме, розовой с желтым, стояла у раковины и убирала из сушилки ложки и вилки.

На звонок ответили с третьего же гудка – хрипловатым, но нежным голосом.

– Возможно ли, что мне перезвонил детектив Гурни?

– Алисса?

– Единственная и неповторимая.

– Алисса Спалтер?

– Алисса Спалтер, от которой жених сбежалтер, – она говорила, точно двенадцатилетка после набега на родительский винный буфет.

– Чем могу помочь?

– А вы хотите мне помочь?

– Вы звонили недавно. Что вы хотите?

– Помочь. Только и всего.

– И как именно вы хотите помочь?

– Хотите знать, кто убил Петушка Робина?

– Что?

– А вы много убийств сейчас расследуете?

– Вы имеете в виду вашего отца?

– Короля Карла? Ну разумеется!

– Тогда скажите.

– Не по телефону.

– Почему?

– Приходите ко мне, тогда скажу.

– Назовите имя.

– Назову. Когда узнаю вас получше. Я всех своих дружков называю какими-нибудь особыми именами. Так когда мы увидимся?

Гурни промолчал.

– Вы еще тут? – спросила она.

– Тут.

– Ага. В том-то и проблема. Вам надо прийти сюда!

– Алисса… либо вы знаете что-то полезное для расследования, либо нет. Либо скажете мне, либо не скажете. Выбор за вами. Решайте прямо сейчас.

– Я знаю все.

– Отлично. Тогда расскажите.

– Ни за что. А вдруг телефон прослушивается. Мы живем в страшном мире. Все прослушивают. Ушки-ушки-на-макушке. Да вы ж детектив, сами знаете. Спорим, вы даже знаете, где я живу.

Гурни промолчал.

– Ведь знаете, где я живу, да?

Он снова ничего не сказал.

– Да-да, спорим, знаете.

– Алисса? Послушайте меня. Если хотите рассказать…

Она прервала его с нарочито преувеличенной, соблазнительной томностью, которая при других обстоятельствах могла бы показаться даже комичной.

– Итак… я буду дома всю ночь. И завтра весь день. Приезжайте, как только сможете. Пожалуйста. Я вас жду. Жду только вас.

И она закончила разговор.

Гурни отложил телефон и посмотрел на Мадлен. Та, сосредоточенно хмурясь, разглядывала вилку, которую собиралась было убрать в ящик. Включив воду, она принялась оттирать вилку, потом сполоснула, вытерла, осмотрела снова и удовлетворенно положила на место.

– По-моему, ты была права, – заметил Гурни.

Мадлен снова нахмурилась – уже на него.

– Насчет чего?

– Что эта молодая женщина либо пьяна, либо не в себе.

Мадлен невесело улыбнулась.

– Что ей надо?

– Хороший вопрос.

– Что ей надо, по ее словам?

– Встретиться со мной. Рассказать, кто убил ее отца.

– Карла Спалтера?

– Да.

– Ты собираешься с ней встречаться?

– Возможно. – Он еще немного подумал. – Вероятно.

– Где?

– Там, где она живет. В их фамильном особняке в Венус-Лейк. За Лонг-Фоллсом.

– Венус – это как Венера, богиня любви?

– Надо полагать.

– И венерические заболевания?

– Ну да, пожалуй.

– Славное названьице для озера. – Она помолчала. – Ты сказал – фамильный особняк. Ее отец мертв, а мать в тюрьме. Кто у них там еще есть в семье?

– Насколько я знаю, никого. Алисса – единственное дитя.

– Да уж, дитятко! Ты туда один пойдешь?

– И да, и нет.

Она посмотрела на него с любопытством.

– Может, прихвачу что-нибудь простенькое из электроники.

– Пойдешь с прослушкой?

– Ну, это будет не так, как по телевизору показывают, когда за углом полный автобус компьютерных гениев и все такое. У меня техника попроще. А ты завтра дома или в клинике?

– Работаю во второй половине дня. Почти все утро буду тут. А что?

– Я просто вот что подумал. Как приеду к Венус-Лейк, перед тем как входить в дом, я позвонил бы с мобильника к нам на домашний. А ты, как снимешь трубку и убедишься, что это я, просто поставь на запись. Я суну мобильник в нагрудный карман, а выключать не стану. Может, идеального качества записи и не будет, но хоть что-то разобрать потом удастся – впоследствии это может пригодиться.

Во взгляде Мадлен отразилось сомнение.

– Это все хорошо: ты сможешь доказать то, что тебе там надо доказать, но… пока ты там, ты же в опасности. За две минуты разговора с Алиссой по телефону у меня сложилось убеждение, что она со сдвигом. Возможно – с опасным сдвигом.

– Знаю. Но…

Мадлен не дала ему закончить фразу.

– Только не говори, с каким множеством опасных психов тебе приходилось сталкиваться! То было тогда, а это сейчас! – Она помолчала, словно усомнившись вдруг, так ли сильно «тогда» отличается от «сейчас». – Ты о ней вообще много знаешь?