Питомник

Они заказали сардельки, купили две банки воды, одновременно упали на раскаленные пластиковые стулья, одинаково поморщились и охнули, вскрыли металлические банки с теплой колой, поднесли к губам. Света бросила на стол пачку сигарет.

— Ирка, доставай свой «ронсон». У моей «зиппо» горючее кончилось.

— Так быстро? Чего же ты не заправишь? — Ирина принялась рыться в сумке в поисках зажигалки.

— Наверняка уже потеряла, — усмехнулась Света, наблюдая, как сестра вытаскивает косметичку, щетку, газовый баллончик, пустой флакон из-под туалетной воды «Чарли», скомканный пакет от чипсов, несколько мятых пустых полиэтиленовых мешков, роман-ужастик в мягкой кроваво-черной обложке, нераспечатанную прозрачную упаковку с колготками, — ну что, барахольщица, потеряла? Классная была зажигалочка, покупай тебе после этого хорошие вещи. Ладно, вон тетенька нам ручкой машет, наши сардельки готовы. Я пойду, заберу, заодно попрошу зажигалку, а ты пока, уж будь добра, убери все со стола.

— Сардельки дрянные, из мяса дохлых собак, — проворчала Ира, — надо было пойти в «Макдоналдс».

— Ну, привет! Сама же сказала, что ненавидишь американскую жрачку.

— Там пирожки вполне приличные, и картошечка… — Ира принялась сгребать свое хозяйство назад, в сумку. — А вообще здесь лучше. Тихо, народу никого.

— Ну, куда ты суешь назад всякий мусор? Дай, я выброшу. — Света поднялась, прихватила пакет от чипсов, пустые мешки, флакон.

— Эй, подожди, там еще осталось на донышке!

— Нет там ничего. Барахольщица несчастная… — Света взглянула на сестру сверху вниз со снисходительной нежной улыбкой, но вдруг застыла и нахмурилась. Из сумки показался уголок небесно-голубого шелковистого бархата и тут же скользнул назад, как живой. — Совсем офигела? — произнесла она одними губами.

— Свет, ну ведь жалко, — Ирина подмигнула и виновато пожала плечиком, — оно такое красивое, так идет мне, и тебе тоже. Нам ведь такое в жизни не купить, полторы тысячи баксов… все равно бы пропало… Свет, ну ты чего? Нам ведь вообще выйти не в чем.

— Куда выйти? Думай, что говоришь! Заверни в мешок и выкини в урну.

— Ни за что! — помотала головой Ирина.

— Девочки, вы сардельки свои заберете, или как? — закричала продавщица.

— Да, сейчас! — рявкнула Света, еще раз грозно взглянула на сестру и направилась к ларьку.

Когда она вернулась, со стола все было убрано. Ира сидела, обняв свою белую вместительную сумку, и смотрела на сестру преданными сверкающими глазами.

Обе молча принялись пилить вилками толстую розовую шкурку сарделек. Но ничего не получалось, девочки отложили вилки и стали есть прямо так, руками, не только сардельки, но и жареную картошку. Они успели здорово проголодаться, ели с жадностью, набивали полные рты, размазывали кетчуп по губам. У Иры упал хлеб, и она, подняв кусок с асфальта, тут же запихнула его в рот.

Аккуратный толстячок поглядывал на них с любопытством. Он сразу обратил внимание на двух красоток-близняшек и был немало удивлен, заметив, что едят они, как голодные бомжата грязно, некрасиво. Жрут, а не кушают, при этом движения их совершенно синхронны, словно они — зеркальные отражения друг друга.

Мигом покончив с сардельками и картошкой, обе блаженно откинулись на спинки стульев и закурили.

— Светуль, я все-таки не буду его выбрасывать, ладно? — плачущим голосом произнесла Ира. — У меня просто рука не поднимется.

— Нет, — Света решительно тряхнула волосами, — лучше забудь об этом платье. Мы не можем так рисковать. Не имеем права.

— Ну, Светуль, — всхлипнула Ира, — там ведь никого не осталось. Кто узнает? Ты не думай, я не собираюсь в нем по Москве шляться, я ведь понимаю…

— Умница, — криво усмехнулась Света, — ну и зачем оно тебе, если ты все равно никуда не сможешь его надеть?

— А чтоб было! Должно быть у женщины платье от «Шанель», иначе это не настоящая женщина. — Ира шмыгнула носом, на глазах у нее выступили слезы. — Нет, ну правда, Светуль, мы с тобой заслужили, чтобы у нас было такое платье, одно на двоих. Можно надеть дома, на несколько минут, когда никого нет, просто повертеться перед зеркалом. Ну, ты посмотри на него! — она загасила сигарету, еще раз вытерла руки салфеткой, расстегнула сумку, осторожно вытянула небесно-голубое, невесомое, бархатно-шелковистое чудо, нежно погладила ткань, приложила к щеке.

— Убери сию минуту! — нахмурилась Света.

— Нет, ну ты посмотри, потрогай.

— У меня руки грязные. Убери!

Ира послушно спрятала платье и принялась гипнотизировать сестру жалобным, умоляющим взглядом. Глаза у обеих были точно такого, небесно-голубого цвета, как шелковистый бархат платья.

— Ладно, не хнычь, — тяжело вздохнула Света после долгой паузы, — пусть пока лежит, конечно, жалко такую красоту выбрасывать. Но смотри не вздумай там, у нас, надевать. Мигом стукнут маме Зое, тогда, сама знаешь, что будет.

— Да что я, совсем идиотка? — Ира радостно хихикнула.