Плач перепелки. Оправдание крови

— Тогда как хотите, следовательно, — растерянно пожал плечами Роман Семочкин и, будто наевшись мыльной травы, отошел к Рахиму.

Титок тоже чуть не закричал на Зазыбу:

— Да не треба никакого сходу!

Другое дело Силка Хрупчик. У этого была большая семья, и ему хотелось как-то взбаламутить воду, чтобы выловить в ней если не целую щуку, то уж хоть бы уклейку. Но и Силка довольно быстро сообразил, как может обернуться дело на сходе — меду-то наверняка не накачаешь, а пчел вконец разозлишь, — и, поникнув, он даже изменился в лице, словно начал прислушиваться к чему-то больному внутри.

Остальные мужики, в том числе и Микита Драница, который непривычной молчаливостью был сегодня не похож на себя, захохотали: тогда зачем было напрасно на хвост становиться!

Но Зазыбе, казалось, этой перемены в настроении веремейковцев уже было мало.

«А-аа, нехай хоть бабы позатыкают им уши бранью», — со злорадством подумал он о тех, кто начал сегодня эту свару, и с прежней настойчивостью сказал:

— Не-ет, скликайте людей, раз на то пошло!

Никто вокруг даже с места не стронулся. Тогда Зазыба, сдвинув недовольно брови, решительно приказал Ивану Падерину:

— Позови-ка сюда баб! — И повел во все стороны рукой. — Да и всем скажите, чтоб сюда шли!

Видя упрямство Зазыбы, мужики стыдливо захлопали глазами, мол, с этим Романом всегда ни пришить, ни залатать, ни палец обернуть. Микита Драница и тот забеспокоился:

— Зачем, Евменович? Роман…

— Это он ляпнул, как лаптем по луже, — счел нужным отозваться и Силка Хрупчик.

— Ага, мелет, не подсеваючи.

Но Зазыба все еще будто не желал вырываться из чертовых зубов:

— Не-ет, нехай будет по закону! — ему не то чтобы очень хотелось начинать среда поля сход да чубы вязать у людей, но дурь выгнать с помощью солдаток из таких вот горлопанов, как Роман Семочкин, стоило бы.

Тем временем Роман шептался уже о чем-то возле межевого столба с Рахимом, и тот зыркал будто воспаленным взором по веремеиковцам: мол, покажи мне, которого?! Ты только мне покажи его!

Неразбериха в поле явно затягивалась, и Парфен Вершков, лениво ворочая скулами, сказал мужикам:

— Достоимся тут, пока лихоманка кого не схватит.

— Так…

Тогда выступил вперед Сидор Ровнягин. Он немного запоздал, а теперь подошел и тихо стал в толпе.

— Треба уважить Микиту! — совсем некстати сослался он на Драницу да еще и подмигнул Зазыбе.

— Так я что…

— Ува-а-ажить!.. — загомонили в один голос мужики. — Конечно, уважить!.. Треба ува-а-ажить!..

Но выходило у них это несерьезно, будто всей деревней у хромого палку отбирали.

Кузьма Прибытков даже поморщился.

— Вам шуточки все!.. — буркнул он и со злостью ткнул неразлучным посохом, как козел ногой, в песок. — Постойте вот, так дождетесь…

— Гы-гы-гы…

Между тем женщинам не стоялось одним на гутянской дороге, и они начали сходиться группами, как в ярмарочный день, к межевому столбу.

— Что ж это вы думаете себе, мужчины? — с укором заговорила еще издали Сахвея Мелешонкова. После родов солдатка была будто налита новой жизненной силой. — Неужто думаете, что и у нас времени столько?

— А куда тебе девать его без Мелешонка? — бросил ей Иван Падерин, который не прочь был побалагурить с женщинами.

Но Сахвея нахмурила брови.

— Тебе нечего беспокоиться об этом. Без тебя как-нибудь управлюсь. Лучше полосу вот показывай. А то мне еще люльку надо тащить сюда!

— Видишь, как ни крути, а попросишь помочь…

— Да уж не тебя, — поспешила окончательно отвадить Падерина Сахвея.

Вслед за Сахвеей начали возмущаться другие женщины:

— А и правда, мужчины, что это вы себе думаете сегодня?

Тогда Зазыба сказал:

— Мужики вот считают, что сход колхозный надо собрать.

— Это зачем?

— Не доверяют правлению.

— Почему это? — вышла вперед Дуня Прокопкина. Мы же своими ушами слышали, что все правильно сделано.

— Правильно! Правильно! — зашумели вокруг женщины.

Зазыба подождал, пока они затихнут, и сказал:

— Вы считаете, правильно, а Силка не считает, что правильно! — Из всех горлопанов он выбрал почему-то одного Хрупчика.

— Этому Силке-мылке, — выкрикнула из толпы Ганнуся Падерина, — хоть урви, да подай!

— Они тут восставались, так им конечно! — вскинулись молодые солдатки. — Нечего слушать их! Как решили на правлении, так нехай и будет!

— А может?..

— Что — может?

— Так…

— Ты тоже ихнюю сторону берешь?

— Ладно, замолчите, — наконец закрыл от нетерпения глаза и поднял руки Зазыба.

Но уже нелегко было унять женщин.

— Цыц, бабы! — решил помочь Зазыбе Парфен Вершков.

Наконец порядок был установлен, и все — мужики и бабы — стали ждать, что скажет Зазыба. Но перед тем слово молвил Кузьма Прибытков. Оглядывая ржаной клин, старик кашлянул, будто прочищая горло, и произнес:

— Пока мы толчем мак, как комары, так жито и сыплется на землю по зернышку. Ветер колышет его, а оно сыплется. И никому не слышно. Это же не звон, чтоб на всю околицу слышно было.

— Ей-богу же правда! — подхватили Кузьмовы сетования старые и молодые женщины.