Плач перепелки. Оправдание крови

— Военврач второго ранга. — Для большей убедительности человек поднял руки, показав растопыренные ладони. Они были у него действительно докторские, как говорится, выхоленные, отмытые, будто он только что вышел из операционной.

Чубарь подался вперед всем телом и доверительно воскликнул:

— Это хорошо, что я вас встретил! Счастливое совпадение!

— Что, заболели?

— Нет, сам я здоров.

— А кто болен?

— Пока нет больных. Но могут быть. Точнее, раненые. — И тут Чубарь достал из кармана листовку, которую ему дал полковой комиссар, протянул доктору. — Почитайте вот.

Тот развернул ее, пробежал глазами: «В занятых врагом районах надо создавать партизанские отряды, конные и пешие, создавать диверсионные группы для борьбы с частями вражеской армии, для разжигания партизанской войны повсеместно и всюду, для взрыва мостов, дорог, порчи телефонной связи, поджигания лесов…» — дочитав до этого места, доктор отвел взгляд в сторону и задумался.

Чубарь неопределенно сказал:

— Вот видите!

— Но я не понимаю, какое отношение… словом, зачем вы мне даете читать это?

— Я же вам сказал, нас, видать, свел счастливый случай! Мне вот так доктор нужен! — И Чубарь провел рукой по шее.

В глазах доктора шевельнулось нечто похожее на заинтересованность.

— В конце концов, кто же вы? — спросил он.

— Я уполномочен создать партизанскую группу. А листовка эта — мой мандат.

— Вот что…

Они помолчали.

— Вы здешний? — наконец спросил военврач.

— Нет. — Чубарь подумал и добавил: — Но считайте уже, что здешний. Правда, мне казалось, что Беседь еще где-то там, — он махнул рукой вперед. — Но вы вот говорите, что это она…

— Я так в деревне слышал!

— Я не упрекаю вас, — улыбнулся Чубарь. — Это даже хорошо, что Беседь рядом. Не волнуйтесь. Мы теперь с вами быстро дойдем куда надо. Там у нас леса кругом.

— И мы их жечь должны?

Наивность доктора показалась Чубарю нарочитой Но Чубарь сдержал злость. Наоборот, притворно захохотал и оросил с чуть заметным укором:

— В листовке же не об одном этом сказано. Надо читать до конца. А то вы как-то…

— Больше не прочтешь, чем написано, — упрямо сказал военврач.

— Однако что попало болтать не следует, — с подчеркнутой угрозой посоветовал ему Чубарь. — Тем более что лично вам ничего не придется жечь. Готовьтесь партизан лечить.

Казалось, разговор по этому кругу мог бы и закончиться. Но Чубарь еще спросил:

— Так принимаете мое предложение?

— Нет.

— Почему? — удивился Чубарь.

Военврач, не задумываясь, ответил:

— Понимаете, я не подойду вам.

Чубарь насупился.

— Не знаю, как объяснить, — сказал военврач, — но я не подхожу для вашего дела. И вообще…

— Доктор, вы клевещете на себя, — улыбнулся Чубарь.

— Нет, я говорю правду. Мне пришлось много пережить за последнее время… Об этом долго рассказывать. Но неужели не видно по мне, что я…

Чубарь отрицательно покачал толовой — конечно же не видно.

— А я уже сколько времени боюсь смотреть на себя не только в зеркало, но и в воду, когда, бывает, наклоняюсь к ней напиться. Больной человек не может лечить других.

— Но по тому, как вы рассуждаете, вовсе не чувствуется…

— Не деликатничайте, говорите, — на лице доктора появилось что-то похожее на сочувственную улыбку.

Чубарь вдруг покраснел и кончил недоговоренную мысль уже со злостью:

— Я хотел сказать, что вы не похожи на того, за кого хотите выдать себя. Рассудок ваш в полном порядке. Даже злости у вас хватает, несмотря на то, что внешне…

— Это, пожалуй, не злость, это всего лишь беспомощная раздражительность.

— Вот видите, зачем тогда говорить ерунду, если понимаете?.. За это…

— Вы думаете, что теперь это самое страшное?

Чубарь не ответил, пораженный неожиданным открытием — с каждой минутой ему все труднее становилось разговаривать с этим человеком.

— Самое страшное, пожалуй, — пояснил вскоре доктор, — это сознание того, что ты уже ни на что не способен.

— А вам не кажется, товарищ военврач второго ранга, — прищурил глаза Чубарь, — что все это можно принять за хитрость человека, которому по какой-то причине надобно выдать себя… ну… за сумасшедшего, что ли?

— Видите, вы уже называете вещи своими именами, — не меняясь в лице, сказал военврач, но в его голосе послышалось плохо скрытое злорадство, словно человек наконец получил то, чего домогался.

Чубарь покрутил головой.

— И тем не менее в своем безумии вы меня не убедили, — жестко ответил он.

— А я и не стремился к этому, — спокойно возразил доктор. — Просто я хотел сказать, что мне пришлось пережить такое нервное напряжение, которое делает человека в конечном счете если не сумасшедшим, как вы правильно выразились, то не пригодным ни к какому делу уже наверняка.

— Но кто же станет отрицать, что серьезное дело возвращает человеку его настоящий облик? — Чубарь некоторое время выжидал, что ответит на это военврач, но тот понурил голову и сидел безучастно. — Хорошо, я обещаю забыть обо всем, — будто спасая положение, сказал Чубарь, — что вы наговорили, но дальше вам идти не советую, надо выбросить из головы глупую, мягко говоря, идею дойти до Сверлловска, это просто смешно!..