Плач серого неба

Альв опускался все глубже, не загребая воду, не отталкиваясь, просто расслабившись и отдавшись чуждой ему стихии. И та оправдала доверие. Она мягко впускала его в свои недра, даже у самого дна не пыталась давить на грудь и не выталкивала возмущенно прочь. Движение замедлилось, Хидейк плавно перевернулся, и вскоре ноги коснулись булыжников на дне, которые вода за долгие годы превратила в гладкий, мягкий от пушистого водяного мха пол. Сознание всколыхнулось, послушные камни завозились, поползли, складываясь в уютное ложе. Несколько мгновений он, бережно храня остатки воздуха, лежал на нем и смотрел на звезды. Их свет, преломленный толщей воды, зыбкий и робкий, кружил душу в водовороте восторга и тоски, незнакомых стольким одушевленным, чьи головы гнутся к земле под грузом повседневных забот. Расслабив мысли, юноша позволил камням вернуться на место, оттолкнулся от них и поплыл навстречу свету. Поверхность приближалась, и с каждым мигом он все ярче ощущал контраст между подводным миром — царством звенящей тишины, и миром наземным, где даже молчание бывает оглушительнее крика. Но светлые и возвышенные мысли стремительно исчезли, когда альв понял, что озеро не собиралось выпускать его на поверхность. Он выставил руку — и она встретила упругую непроницаемую пленку. Где бы Хидейк ни пытался вынырнуть, вода словно уплотнялась, превращалась в невидимую преграду, мягко толкавшую его обратно. Он словно попал в детский кошмар, где ты со всех ног бежишь от опасности, но остаешься на одном месте. Нестерпимо хотелось дышать.

Мысль заметалась в поисках выхода. Сначала она стрелой ринулась ко дну, вздымая камни не успевшего рассыпаться ложа. Она хватала их со дна и несла к поверхности, но Вода с легкостью погасила его усилия. Хидейк понял, что задыхается. Близкая гибель придала ему сил, и он в отчаянии направил их на берег. Послушный песок заструился, потек в озеро, туча мелких крупинок пробила растерявшую дружелюбие воду и воронкой взвихрилась вокруг альва, сжалась и превратилась в непроницаемый кокон, хранивший форму хидейкова тела. Юноша ухватился за струю текущего песка, и в несколько рывков вырвался на поверхность, жадно заглатывая вожделенный воздух. Случайно вдохнул песчинку, надсадно закашлялся, и… Тишина. Лишь томный ветер вяло шелестел листьями эвкалиптов. Но альв не торопился освобождаться от песчаного доспеха. Он сделал несколько шагов к скамейке, туда, где лежала одежда и, что куда важнее, посох. И тут началось по-настоящему.

Пара толстых веток с истерическим визгом вытянулись струной, их кончики стремительно набухали, а стволы на глазах сохли, съеживаясь. Не размышляя, он кинулся на землю и покатился прочь. С треском лопнула кора. Острые, как шпаги, струи древесного сока вспороли землю там, где мгновение назад были ноги альва. «Не размышлять!» Кокон взорвался, рванулся во все стороны острыми песчинками. Жалобно зашептали пробитые листья, пролегли тонкие порезы по мучительно взвизгнувшим деревьям. А Хидейк, отпустив песок, бежал к посоху. На ходу он, уродуя ухоженные тропинки, выхватывал из земли куски гальки и посылал в полет, не заботясь о направлении. Отдача от каждого воззвания вонзалась в голову, словно гвоздь.

Озеро прянуло ворохом струй, вокруг ног с хлюпаньем обернулся толстый водяной хлыст и потащил альва в некогда спокойную, а ныне разверстую хищной пастью глубину. Из бурлящего зева выпростался пук нитей потоньше и безжалостно захлестал по спине, покрывая голую кожу широкими кровоподтеками. На помощь снова пришел песок — под яростным напором Хидейка он с шорохом потек вверх. Мгновение спустя озеро окружила легкая, блестящая и очень прочная стена. Прозрачное щупальце разрезало пополам, и оно, лишившись основы, немедленно растеклось мертвой лужей. Альв хрюкнул, бешено зачерпнул мыслью взмокшей земли, слепил большой ком и метнул туда, где деревья смыкались самой плотной стеной. Не угадал. Наказание последовало сразу. Лишившись управляющей мысли, барьер вокруг озера исчез, и оно немедленно отозвалось — новый водяной канат выбрызнулся наружу и взлетел над головой юноши.