Плач волчицы

Низкий, гортанный звук вырвался у Джека, когда он целовал ее. Как скульптор, который восхищается произведением искусства, Джек медленно изучал, узнавал каждую линию, ямочку, изгиб тела Лорел. Прижав ее к себе, к своим бедрам, к твердой, пульсирующей плоти, он хотел, чтобы она знала, как сильно, как отчаянно он хочет ее. Она обхватила его руками, целуя его шею, плечи.

Страсть сковывала его пальцы, которые неловко расстегивали пуговицы и «молнию» на юбке. Наконец она опустилась легким, прозрачным облаком к ногам Лорел и очень быстро была увенчана белыми шелковыми трусиками. Джек отступил на шаг и смотрел жадными глазами на обнаженную женщину.

Лорел была великолепно сложена. Грудь, маленькая, но полная, с розовыми окончаниями, которые ждали его прикосновений. Нежный румянец залил шею и тихонько подбирался к ее щекам, будто Лорел боялась, что Джек найдет в ней какие-то недостатки.

— Viens ici, cherie [49], — прошептал он, протягивая руку к ней.

Он крепко прижал ее к себе, и она застонала, уже не контролируя себя, не думая ни о чем, кроме того, что ей нужен Джек.

… Разреши себе жить…

В этом был истинный смысл жизни, самый высокий ее пик. Это пронзало ее пульсирующей болью, заставляло почувствовать потребность, желанность того, что произойдет. Он провел руками по ее спине и остановился на ягодицах, лаская, пощипывая. А Лорел, обняв его шею, прильнула к нему, призывая и ободряя. Кончики пальцев нежно пробежали по позвоночнику, легкие, как перышки, прикосновения к чувствительным точкам отозвались водоворотом наслаждения, наполняя всю ее чувственным желанием. Потом его рука проскользнула между их течами, и он коснулся мягкого мха, который скрывал ее лоно. Лорел охватил огонь, который пресек ее дыхание и сжег дотла все сомнения, которые еще оставались.

— Вот так, ангел, — шептал он, лаская шелковистую, влажную, сверхчувствительную плоть. — Желай меня. Позволь себе желать меня.

Он медленно опустил ее на подушки, расшитые красными цветами, и накрыл ее, как птица с распластанными крыльями. Она извивалась от наслаждения, когда он нашел ее сосок, охватил губами и принялся ласкать языком, то нежно, то настойчиво целуя и покусывая упругую верхушку. Он повторял это снова и снова. Лорел сплела вокруг него руки и двигалась под ним, издавая ласковые призывные, дикие звуки. Она обвила его ногами, подняла бедра к его животу, ища прикосновения, надеясь утолить томительную боль желания.

Опять он нежно, покоряюще дотронулся до влажных, немного набухших лепестков женской плоти, раскрыл их, как драгоценный хрупкий цветок. Она задохнулась от блаженства, когда он проник в нее нежными, ищущими пальцами, в горячий, плотный, шелковистый бутон ее лона. Затем он нашел чувственный лепесток ее желания и стал ласкать его легкими прикосновениями, нежно теребя, пока у нее не перехватило дыхание и она не подняла бедра, призывая его проникнуть в нее.

— Насладись же, дорогая. Расслабься, — проговорил он голосом ровным и крепким, как виски. — Позволь мне дать тебе счастье. М-м-м… да, вот так… — прошептал он. Он целовал ее содрогающийся живот горячим открытым ртом, языком нашел пупок и ласкал его. — Ты готова, ангел?

— Да, Джек, прошу тебя…

Она никогда не хотела так, как сейчас, никогда не была более готова к этому. Когда Джек соскользнул с нее и сел, взявшись за пуговицу на джинсах, Лорел ухватилась за застежку, отчаянно стараясь расстегнуть «молнию».

Он радостно улыбнулся ее готовности.

— Терпение, ангел, — сказал он, дергая застежку вниз. — Нам обоим стоит подождать, это стоит того, я обещаю.

Лорел не могла терпеливо ждать. Она хотела Джека. Сейчас. Она снова потянулась к нему, когда он стянул джинсы. Сидя, она покрывала его грудь пылкими поцелуями, а рукой сжимала огромный пульсирующий корень. Почувствовав, что ее маленькая ручка ласкает его, Джек потерял самообладание. Он опрокинул ее на подушки, едва сдерживаясь, чтобы не ворваться в нее со всей силой. Он отстранил ее руку, нашел желанную цель и, едва войдя в нее, закрыл глаза. Его грудь вздымалась. Каждый мускул дрожал от напряжения, которым он сдерживал себя. Лорел решила действовать сама, резко подалась навстречу ему и, приняв его почти целиком, закричала:

Джек! О, Джек! Боже!

— Легче, дорогая, — шептал он, стиснув зубы, почти теряя рассудок от наслаждения, желая только проникнуть в нее глубже, чтобы она поглотила его всего. — Легче, дорогая! Oh, mon Dieu [50]

, ты твердая, как девственница!

Лорел стонала, желая поглотить его всего, уверенная, что физически это невозможно.

— Я немного напряжена, — проговорила она, едва дыша, — у меня это было слишком давно.

От этого признания у Джека сжалось сердце.

— Нет, — сказал он, наклоняясь и целуя ее. — Это первый раз. Наш первый раз. Просто расслабься и наслаждайся, дорогая.

Он нежно и горячо шептал что-то, поддразнивал, вызывая вздохи, стоны, смех. Она постепенно расслабилась, и он продвигался все глубже и глубже, постепенно отдавая ей всего себя.

— Вот так, сладкая, — ворковал он, прикасаясь к ее губам и улыбаясь. — Расслабься, наслаждайся.