Плаха. 1917–2017. Сборник статей о русской идентичности

Крым занимает в русско-украинском противостоянии особое место и о нём стоит сказать отдельно. Нетрудно заметить, что для свидомых русский Крым – как кость в горле. И не только в силу своего культурно-стратегического значения. Он подрывает всю коллективную мифологию украинства. Возвращение Крыма – наглядный пример того, что русские хотят и могут сопротивляться колонизации. Крымская виктория служит универсальным ответом на все те вопросы по поводу текущих событий, которые возникают у жителей Мариуполя, Николаева, Харькова, Одессы, Днепропетровска и Киева. Крымский прецедент – серьёзная угроза для украинского этногенеза. Он напоминает о том, что русские не желают быть колонизированными рабами, и переводит ситуацию в хрестоматийные рамки библейского сюжета: “Let my people go!” («Отпусти мой народ!»).

И ещё одно, не менее важное обстоятельство: Крым, говоря языком шахматистов, – это выигрыш качества в русско-украинской войне, которая ведётся не только за людей и территории, но и за русское историческое наследие и, следовательно, за саму русскую идентичность. И здесь сакральная сторона вопроса приобретает первостепенное значение, заслоняя собой остальные. В этом смысле возвращение Крыма точнее будет назвать освобождением Херсонеса (Корсуни). Мы владеем Москвой, Владимиром, Псковом – хотя почему-то не очень любим говорить об их сакральном, символическом значении для русского самосознания. Теперь нам посчастливилось вернуть Херсонес. Это огромное по важности событие – праздник со слезами на глазах, который уступает Дню Победы только из-за громадного числа жертв последней войны. Отвоевывая, возвращая себе свою географию, мы возвращаем и свою историю. Что такое владение Херсонесом для в недалеком будущем греко-католической Украины? Символ победы над русскими. А для русских это святая земля, место, откуда «есть пошло» русское православие. Украинская историография, считающая истинным преемником «первого украинского государства» – Киевской Руси – Галицко-Волынское княжество, но не Москву, Владимир и Суздаль, теперь должна будет либо выстраивать свою версию истории без Херсонеса, если хочет убрать из неё «российский след».

Идентичность и традиция – величины неделимые. Между тем подлинного значения Крыма и Херсонеса у нас в России не только не понимают, но мешают всерьёз об этом говорить. В лучшем случае допускается разговор о Херсонесе-Корсуни как о некой сакральной «достопримечательности». О том, что подлинный европеизм русских (как и любого другого народа) связан исключительно с тем, что они – христианская нация, за пределами некоторых православных СМИ говорить не принято.

Перестройка украинского мифа и русский ответ

Сегодня в массовом сознании украинцев идёт бурная перестройка национального мифа. Прежде хранителем украинской идеи считался запад страны. Теперь на первый план выходит идея «европейского русского мира», оспаривающего у Москвы историю Киевской Руси (и не только её) и связанного с центральным, «малороссийским» антирусским национализмом. И потеря украинцами Херсонеса, конечно, не разрушает, но заметно ослабляет эту концепцию. С возвращением Херсонеса история России заметно «удлиняется», а фигура князя Владимира, крестителя и основателя Руси как европейского государства перестаёт быть только киевской, «жовто-блакытной». Крым для русских – ворота в историческую Византию. Возвращение Крыма в родную гавань позволяет и всем русским начать возвращение домой, к истокам. Маршрут этого пути прослеживался и раньше, до событий весны 2014‑го, но движение замерло в мёртвой точке.