Пламенный лед

Продолжать так дальше не было смысла. Макс не умел ждать, тем более, когда был уверен в том, что ему нужно. А Лиза была ему действительно нужна. Они расстались совсем недавно, а им уже владело острое желание вновь ее увидеть. А раз так, кто может это ему запретить?

Припарковав машину возле Лизиного подъезда, Макс окинул двор взглядом, безуспешно пытаясь отыскать синий Рено. Окна квартиры были темными, что наводило на определенные мысли. Решимость во что бы то ни стало увидеть ее натолкнулась на внезапную преграду: Лиза где-то шлялась, попытки дозвониться до нее ни к чему не приводили. На всякий случай Макс поднялся на этаж и несколько раз нажал на кнопку дверного звонка, но это оказалось безрезультатным.

Лиза не посвящала его в свои планы, и самым правильным было бы, наверное, вернуться домой, но какая-то сила толкала вперед. Он готов был достать ее из-под земли и даже не размышлял, зачем, собственно, ему это нужно. Природное упрямство, подпитанное раздражением, отбросило все разумные доводы, он хотел Лизу, и он должен был получить ее.

Из-под колес брызнул снег, и машина, стремительно сорвавшись с места, выехала на дорогу. Дворники смахивали с лобового стекла снежинки, холодный, тяжелый взгляд был наполнен стальной решимостью. Как ни странно, Макс не ощущал беспокойства, ревности тоже почти не было, и почему-то он не сомневался, где нужно искать.

Синий Рено, слегка припорошенный снегом, в полном одиночестве стоял на парковке около школы. Макс остановился возле машины и провел пальцами по капоту. Судя по всему, после тренировки Лиза уехала, но чуть позже вернулась обратно, иначе снега было бы куда больше. Он поднялся по ступенькам и постучал в дверь. В Москве у Лизы не было ни родственников, ни близких друзей и, пожалуй, он мог понять, почему в то время, когда все готовятся к Новому году, она приехала сюда. Странно, но действительно мог, хотя они и были совершенно не похожи. Сам он ни за что не пошел бы на каток, тем более что работали они в последнее время и без того невероятно много. Впрочем… Он вспомнил, как, перебрав в годовщину смерти сестры, гонимый желанием выплеснуть куда-то все, что накопилось в душе, оказался тут. Как знать, может быть, у них куда больше общего, чем им обоим кажется? Усмехнувшись этой нелепой мысли, Макс постучал еще раз. Через несколько секунд в двери показался сонный охранник.

- Еще один, - смерив фигуриста взглядом, пробурчал он. – Что вам дома-то не сидится?

- Сам не знаю, - хмыкнул Макс и прошел в едва освещаемый коридор.

В школе стояла тишина, но чем ближе он подходил к катку, тем отчетливее до его слуха доносились звуки музыки. Несмотря на то, что последние сомнения, что Лиза тут, рассеялись, стоило ему увидеть ее машину на стоянке, его не покидало какое-то странное чувство. Граничащая с навязчивой идеей найти Лизу решимость остыла, хотя и не отступила, и Макс едва ли не впервые за последний час задумался, что же он хочет от этой встречи. Остановившись так, чтобы с катка его не было видно, он стал наблюдать. Одета Лиза была так же, как и на тренировке: белая майка борцовка и плотные черные легинсы, волосы ее немного растрепались и падали на лицо. Глядя на нее, он испытывал что-то схожее с удовлетворением. Он восхищался своей партнершей, ее силой, ее талантом, ее мягкой женственностью. В Лизе присутствовало нечто неуловимо самобытное, и это притягивало к ней еще больше.

Нагнувшись, она поправила шнуровку коньков, а потом подъехала к музыкальному центру и нажала несколько кнопок. До этого из колонок звучала инструменталка, под которую они иногда катались на тренировках, теперь же, по всей видимости, она решила поставить что-то на свой вкус. Макс не сомневался, что сейчас услышит одну из тех попсовых песенок, под которые она так любила кататься. Ему стало даже интересно, чем же она «поразит» его воображение на этот раз, но стоило только первым звукам разнестись над катком, как что-то заставило его, пристально следя за каждым движением Лизы, вслушаться в слова песни. У певицы был чувственный, чуть хрипловатый голос, показавшийся Максу довольно приятным, но все же зацепило его вовсе не это. Песню Лиза выбрала не случайно, и к концу первого куплета он в этом уже не сомневался. Его партнерша, не подозревая о том, что за ней следят, обнажала душу в выступлении, которого никто никогда не должен был увидеть. Она чувствовала музыку, а может, просто музыка стала отражением ее чувств, придавая каждому взмаху руки, каждому движению ресниц искренность и проникновенность, превращающие фигурное катание в искусство.

Я просто больна тобой,

Но кто меня исцелит?

Смириться и отпустить,

Не в праве тебя судить,

Прощаю, и Бог простит…

Лиза, казалось, дрожала так же, как дрожал голос певицы. И вместе с тем она заполняла собой все пространство катка. Невозможно было отвести от нее взгляд, невозможно было не верить ей.

Ты знаешь, я за тобой

Пойду хоть на край нашей земли.

Смогу, только надо ли?

Ведь ты для меня весь мир,

А я лишь четверг в твоей постели…