Пламя над Англией

— В маске нет никакой Синтии, — ответила девушка. — Вам придется написать только то, что велит мистер Стаффорд.

— Хорек! — воскликнул Робин.

— Тише! — предупредила Синтия, хотя сама не удержалась от смеха.

— Значит, прозвище к нему подходит, — мрачно заметил Робин.

— Еще как, — согласилась девушка и посмотрела на него с любопытством. — Вы тот самый мальчик с бантом королевы! — внезапно сказала она.

— Я был тем мальчиком, — возразил Робин, гордо выпрямившись; при этом девушка расхохоталась снова.

— Малыш Робин! — поддразнила она его. — Так вас как будто назвала королева. Ну-ну, не вешайте носа! Когда-нибудь вы будете громогласно ругаться и щеголять бородой. Только, сэр, ради Бога, не трите ваш подбородок — от этого борода не вырастет. — Робин поспешно опустил руки и рассеяно улыбнулся. Подшучивая над ним, Синтия в то же время дала ему понять, что другие могут считать его жалким скрягой. Так как мистер Стаффорд по-прежнему проживал в доме сэра Роберта Бэннета, было весьма вероятно, что именно он распространил этот слух, постаравшись сделать его как можно более обидным.

— Я могу придумать какую-нибудь историю о срочном сообщении, — медленно произнес Робин, — и уехать до того, как они вернутся с соколиной охоты.

— По-вашему, это было бы мужественным поступком? — спросила Синтия.

Робин тряхнул головой.

— Это было бы удобно.

— Несомненно, — согласилась девушка. — Но разве вам следует стремиться прежде всего к тому, что удобно?

Робин резко повернулся к ней.

— Вы верите этой клевете?

— Нет.

— Тогда я остаюсь, — заявил он.

— Решать вам, — спокойно напомнила Синтия.

— Вот я и решил, — твердо ответил Робин.

Благодарение Богу, он не нуждается ни в чьих советах по поводу своих действий и в состоянии смотреть в лицо оскорбительным намекам хоть всего графства! Разве он трус, чтобы бежать от них? Конечно, нет! Только пусть они остерегаются, а более всех — любезный мистер Хорек!

— Так это мистер Стаффорд сочиняет маску? — спросил Робин.

— С вашей помощью, — ответила Синтия.

— И я должен играть в ней роль?

— Очень важную. Вы сообщите о начале представления собравшимся в большом зале.

— Значит, я буду герольдом?

— Ну-у, — протянула Синтия, — в некотором роде…

— То есть слугой?

— Да.

— Так я и знал!

Робин с оскорбленным видом поднялся, но тут же снова сел.

— И мне предстоит носить кожаную куртку и широкие штаны, — с возмущением заявил он.

— Малыш Робин, — пробормотала Синтия себе под нос и ответила: — Да, если они будут готовы вовремя.

— Карло Мануччи! — воскликнул Робин.

— Карло Мануччи? — переспросила Синтия. Девушка стойко запечатлевала в памяти странную сценку, происходившую в этой комнате — каждое их слово и движение, начиная с появления Робина. Смеясь над тоскливым лицом юноши, которому предстояло на один вечер снять нарядную одежду, она запомнила и имя Карло Мануччи, что привело к грозным и опасным последствиям. Синтия могла не задерживать на этом имени внимание и позволить ему ускользнуть из памяти. Но она задержалась на нем:

— Карло Мануччи? Кто это?

— Слуга в другой пьесе, — ответил Робин. — Я играл его по распоряжению мистера Стаффорда — и притом играл ужасно.

— В кожаной куртке и широких штанах? — скромно осведомилась Синтия.

Робин мрачно кивнул.

— А Хамфри, конечно, будет принцем Падуанским? — спросил он.

— О, нет, — отозвалась Синтия. — Ведь это маска. В ней действуют только добродетели и аллегории. Хамфри играет Бога Облака.

— Тоже неплохо!

— Он спускается на Землю и женится на Золотой нимфе.

Робин резко повернулся к девушке.

— Если Стаффорд думает, что слуга…

— В кожаной куртке и широких штанах, — напомнила Синтия.

— …намерен робко стоять в стороне, когда… — Он стиснул кулак, но вовремя сдержался. — Я сержусь из-за пустяков. Продолжайте играть на своем клавесине.

В этот момент Синтии следовало упрекнуть Робина за его дерзость или торжественно удалиться из комнаты. Но, по правде говоря, во вспышке юноши не было никакой дерзости. В его голосе звучали искренность и страсть, и Синтия, чувствовавшая, как отзываются на них струны ее сердца, сидела, краснея и бледнея. Она пришла в восторг, когда Робин прервал ее упражнения своим романтическим юмором. Но… но не прошла бы эта неделя спокойнее, если бы он не вошел в комнату? Вспыльчивого молодого человека охватил гнев при одном намеке на то, что Хамфри Бэннет женится на ней хотя бы в пьесе! А ведь не прошло и пяти минут, как он раздумывал, оставаться ему здесь или улизнуть под каким-нибудь предлогом, прежде чем остальные вернутся с соколиной охоты! Одно ее слово — и он бы ушел. Но это слово было бы лживым, и она удержала его…

Девушка бросила взгляд на мрачную физиономию «малыша Робина», возвышавшуюся над крахмальным воротником, и поняла, что если он опять вздумает уйти, она снова его задержит.

— Значит, Хамфри будет Богом Облака, а я — слугой? Отлично! Но, как говорил сэр Френсис Уолсингем, посмотрим, что произойдет дальше! — напыщенно произнес юноша.

В этот момент произошло появление Бога Облака. Хамфри Бэннет вошел в комнату в пыльной одежде и забрызганных грязью сапогах для верховой езды.