Пламя над бездной

– Ха. Смотри, мы описали, как таблицы задают сетку передатчика – и все это на нетехническом самнорском. И при этом показали, как малые изменения таблиц дают совсем другую сетку. Но видишь ли, наша конструкция дает им полосу три килогерца – вполне нормально для голосовой связи. А ты мне говоришь, что реализация этой новой таблицы даст им полосу двести килогерц.

– Да. Так говорит мой компьютер.

Он улыбнулся своей хитрой улыбкой.

– Во! О чем я и говорю. Конечно, в принципе мы дали им достаточно информации, чтобы придумать эту модификацию. По-моему, построение этой расширенной таблицы спецификаций эквивалентно численному решению… – Он посчитал число строк и столбцов – системы примерно пятисот уравнений в частных производных. А малыш Джефри утверждает, что все переносные компьютеры сломаны, а бортовой тоже не работает.

Равна откинулась от дисплея.

– А! Теперь я поняла. – Когда привыкаешь к инструментам, иногда забываешь, как жить без них. – Ты… ты думаешь, это работа Контрмеры?

Фам Нювен удивился, будто никогда и не предполагал такую возможность. И ответил:

– Нет… нет, не это. Я думаю, что «господин Булат» слегка морочит нам головы. Все, что мы имеем, – это поток байтов от «Джефри». Что мы действительно знаем о том, что там творится?

– Ладно, я тебе скажу, что знаю я. Мы говорим с маленьким человеческим детенышем, который вырос в царстве Страума. Ты большую часть сообщений видел в трисквелинском переводе. При этом теряется множество детских оборотов и ошибок ребенка, чей родной язык – самнорский. Единственный, кто мог бы такое подделать, – взрослый человек. И после двадцати недель общения с Джефри я тебе точно скажу, что это маловероятно.

– Отлично. Тогда положим, что Джефри есть на самом деле. Значит, мы имеем восьмилетнего ребенка, попавшего в мир Стальных Когтей. Он говорит нам то, что считает правдой. Что я говорю – это то, что похоже, будто кто-то врет ему. Может быть, тогда можно верить тому, что он видит своими глазами. Он говорит, что эти создания не разумны иначе как в группах примерно по пять. Ладно, поверим. – Фам закатил глаза. Его вид явно показывал, насколько редко встречается групповой разум по эту сторону Перехода. – Мальчик говорит, что с воздуха они видели только маленькие города и что все там имеет очень средневековый вид. Тоже поверим. Тоже поверим. Но! Каковы тогда шансы, что у этой расы хватает ума решать в уме уравнения в частных производных и вывести эти уравнения как следствия из твоего письма?

– Ладно, среди людей тоже бывали гениальные. – Равна могла бы вспомнить случай из ньоранской истории и еще пару примеров со Старой Земли. Но если среди стай такие способности были обычными, они умнее любой природной расы, о которой ей доводилось слышать. – Значит, это не похоже на первичное средневековье?

– Вот именно. Я спорить могу, что это колония, впавшая в упадок в тяжелые времена – как твоя Ньора или моя Канберра, только им повезло, что они оказались в Крае. У этих собачьих стай где-то есть работающий компьютер. Может быть, он под контролем касты жрецов, может быть, у них мало что есть, кроме этого. Но что-то они от нас прячут.

– Но зачем? Мы же в любом случае им помогли бы. И Джефри сообщил, что эта группа его спасла.

Фам снова улыбнулся – прежней улыбкой высокомерия. И тут же опомнился. Он действительно хотел избавиться от этой привычки.

– Равна, ты бывала на десятке разных планет. И еще о тысяче читала, по крайней мере обзоры. Ты столько знаешь вариантов средневековья, что мне даже и не догадаться. Но понимаешь, я там был … по-моему.

Последнее слово он нервно буркнул себе под нос.

– Я читала о Веке Принцесс, – мягко заметила Равна.

– Да… и прости меня, что об этом забыл. В любой средневековой политике мысль и клинок неразделимы. И это куда больше значит для того, кто это пережил. Послушай, пусть мы и поверим, что Джефри сообщает то, что видел, все равно королевство Скрытого Острова – штука очень странная.

– Ты насчет имен?