Пламя над бездной

Первые страхи, первые неверные выводы он уже давно преодолел и отбросил. Больше тридцати дней он вынашивает планы, как подчинить себе весь мир с помощью этого звездолета. Богомол сказал, что корабль сигналит другим. У некоторых прислужников Стального недержание бы от испуга началось. Ну и что? Рано или поздно эти другие корабли прилетели бы. Править миром? Эта цель утратила практический смысл. Пора замахнуться выше, к целям, которые даже Хозяин не осмеливался ставить. Без своей техники богомолы хрупки и смертны. Их легко завоевать. Даже сами они, кажется, это понимают. Стальные Когти, так это существо нас называет. Да будет так. Настанет день, Когти пробегут меж звезд и станут ими править.

Но до той поры жизнь наполнится множеством опасностей. Весь потенциал стаенарода может быть уничтожен одним ударом, будто новорожденный щенок. Выживание Движения, а с ним и мира, зависит от множества факторов: превосходства в интеллекте и воображении, дисциплины и коварства. К счастью, этими талантами Стальной был наделен в полной мере.

Стальной размечтался в сонной дымке, в полумраке, разгоняемом лишь сиянием свечей. Интеллект, воображение, дисциплина, коварство. Если все сделать правильно, чужаков можно науськать на врагов Стального… и убедить, чтобы подставили ему глотки сами. Головокружительно смелая, почти безумная идея, но может сработать. Джефри утверждал, что умеет обращаться с сигнальным устройством корабля. Сам-то справится? Стальной сомневался. Чужака легко было дурачить, особо умным он не кажется. Другое дело – Амдиранифани. Он унаследовал все черты своих гениальных предков. А учителя вбили в него верность и готовность к самопожертвованию, пускай и… в игривой форме. Страх не отточил его повиновения. Ну и пусть. Исключительно полезный инструмент. Амдиранифани сумел понять Джефри, а чужацкие артефакты изучил, кажется, даже лучше самого богомола.

Игра стоит свеч. Придется пустить парочку на борт звездолета. Они пошлют его сообщение вместо автоматического сигнала тревоги. А каким оно будет, это первое сообщение? Слово за словом рождалась в его воображении самая важная и самая опасная речь за всю историю стаенарода.

В трех сотнях ярдов оттуда, глубоко в экспериментальном крыле, мальчику и стае щенят привалила удача в виде незапертой двери и возможности повозиться с коммом Джефри.

Телефон был не из самых простых. Предназначался он для полевой работы и больниц, для дистанционного управления устройствами и для обычной голосовой связи. Методом проб и ошибок двое постепенно сузили круг возможностей.

Джефри Ольсндот ткнул пальцем в цифры, возникшие на одной из панелей устройства.

– Думаю, мы тут соединились с каким-то приемником.

Он нервно оглянулся на дверь. Что-то ему подсказывало: их присутствие тут нежелательно.

– Тот же самый узор символов на радио, которое забрал себе Стальной Господин, – заметил Амди, не оглянувшись на дверь даже одной головой.

– Ручаюсь, если его нажать, то все, что мы скажем, прозвучит из его радио. И он поймет, что мы ему пригодимся… Так что нам делать?

Тройка Амди носилась по комнате с таким видом, будто им разговор абсолютно безразличен. Но Джефри уже знал, что у людей это соответствует задумчивому хмыканью и взгляду в пространство. И еще один жест был ему знаком – вот этот взгляд искоса, аналог расплывающейся по мордам озорной улыбки.

– Надо его удивить. Он всегда такой серьезный…

– Ага.

Стальной Господин очень важничает. Как и все взрослые тут. Они ему напоминали старших сотрудников Высокой Лаборатории.

Амди сгреб приемник и глянул на мальчика с видом «cмотри, что сейчас будет». Перещелкнул носом тумблер в положение голосовой связи и произнес в микрофон длинную напевную руладу. На межстайную речь это было не очень похоже. Одним элементом Амди переводил сказанное на ухо Джефри. Мальчик едва удержался от хохота.

У себя в берлоге Стальной Владыка предавался размышлениям. Воображение его, подогретое травяной настойкой, уносилось на свободу, играя с бесчисленными возможностями. Он разлегся на глубоких бархатных диванах, в безопасном уюте логова. Немногочисленные свечи неярко освещали расписанные пейзажами стены, отражались от полированной мебели. Вот сейчас созреет история, которую надо будет рассказать чужакам…

От стола донесся шум. Сперва негромкий, словно пришедший из видений. На низких тонах, но с обертонами в мыслительном диапазоне, подобными отголоскам чужого разума. Ощущение чужого присутствия нарастало. В мое логово кто-то проник! Эта мысль пронзила его, как смертоносный скальпель Шкуродера. Элементы Стального в панике задрыгали лапами, сбрасывая туман курева и выпивки.

Из этого безумия родился голос. Искаженный, лишенный тонов нормальной речи. Дрожащий, визгливый. Он провыл:

– Стальной Владыка! Привет тебе от Стаи Стай, Господа Всемогущего!