Пламя над Тереком

Магистраль усиленно охранялась военными патрулями, а лес по ее обеим сторонам постоянно прочесывался эсэсовскими войсками и полицаями, а также солдатами минского гарнизона.

Приняв все предосторожности ночного передвижения, всадники ехали шагом по проселочной дороге. Иногда они останавливались, прислушиваясь, советовались и продолжали путь. Их было пятеро — четверо мужчин и одна женщина. Когда они выехали из молодого леса и перед ними открылось поле, они задержались. Начали советоваться. Кто-то предложил объехать открытое место лесом, сделать небольшой крюк и выехать на дорогу по ту сторону поля, в бору. Но другие, ссылаясь на сигналы разведчиков, утверждали, что можно ехать дальше не сворачивая.

Поехали прямо.

При въезде в бор все услышали, как дважды прокричала сова. Остановились. Прислушались — крик не повторился, лишь отозвался в бору каким-то частым эхом. Тронулись дальше.

Им предстояло выехать с поселка на грейдер, проехать по правой стороне грейдера, охраняемого партизанами, на девятом километре свернуть в лес, выйти к небольшому озеру, обогнуть его и остановиться на северном берегу, неподалеку от места условленной встречи.

Всадники знали, что идут на большой риск. Если их обнаружат фашистские патрули, да еще если им станет известно, кто такие эти всадники, — гитлеровцы бросят все свои силы, чтобы захватить их живыми, на худой конец ранеными. Знали всадники и то, что живыми они не сдадутся.

Жизнь партизанского разведчика и диверсанта всегда висит на волоске. Где рвутся мины и свистят пули, где расставлены вражеские ловушки и эсэсовские засады, там, где судьбу человека решает только один вопрос: кто — кого? — там нет места колебаниям и трусости. Там — риск, на который надо идти, потому что без него немыслим успех.

Всадники благополучно преодолели главную часть пути, свернули, как было предписано разведчиками, на девятом километре с грейдера в лес, объехали небольшое озеро и остановились на северном берегу.

Спешившись, они сняли с себя автоматы, прислонив их к стволу старого дуба, поправили висевшие на поясах гранаты и сели на выдававшиеся из земли корни.

* * *

Когда гитлеровский офицер разведки Ганс Теслер, служивший в комиссариате у фон Кубе, позвонил директору минского кинотеатра Николаю Похлебаеву, была суббота.

Офицер был из тех «тыловых крыс» гитлеровской армии, который строил военную карьеру на крикливом афишировании своей преданности фюреру и рейхскомиссару фон Кубе. Его тайно многие ненавидели в комиссариате, но побаивались, потому что его часто вызывал гаулейтер к себе в кабинет и, заперев изнутри дверь, подолгу разговаривал с ним.

Ганс Теслер был молод, энергичен и весел. Страстное увлечение охотой сдружило его с директором кинотеатра Николаем Похлебаевым, не менее ярым охотником, чем Ганс. Кроме того, через Николая Похлебаева он собирал некоторые важные сведения о действиях партизан и подпольщиков.

Субботними вечерами или воскресными днями по утрам, опоясанные патронташами, с охотничьими сумками на поясах, с двустволками за плечами, друзья отправлялись на охоту.

Возвращались они, как правило, обвешанные зайцами, дикими, а нередко и домашними утками, словом, всякой мелкой живностью, которою богаты леса, поля и крестьянские дворы на белорусской земле.

Сослуживцам Ганс Теслер рассказывал забавные, а порой и страшные истории, случавшиеся с ними в лесу. В эти охотничьи рассказы зачастую вплетались перестрелки со страшными бородатыми русскими партизанами. Сослуживцы охали, ахали, восторгались храбростью Ганса Теслера, хотя и не верили в добрую половину его рассказов. Они верили только в то, что видели: что Ганс Теслер выезжал из города на мотоцикле, сидел всегда в коляске, а управлял мотоциклом директор кинотеатра. Что с Гансом Теслером приключалось в лесу — никто не видел.

О том же, что у лесничего была хорошенькая молодая дочь Лиля, сослуживцы не знали… Об этом знали только два человека — друг Ганса Эдуард Штраух и директор минского кинотеатра.

Когда Николай Похлебаев снял трубку и услышал хорошо знакомый голос Ганса Теслера, он ответил, что «уже готов». И вскоре мотоцикл с двумя охотниками катил по асфальтированному шоссе в сторону соснового бора. Патруль на дорогах четко отдавал честь немецкому офицеру, гордо сидевшему в коляске.