Пламя над Тереком

— Чего же ты хочешь? — спросил Кузнецов.

— Чего я хочу, ты знаешь, — ответил Хатагов. — Нужна связь с Москвой.

— Я не против, — согласился Кузнецов, — но у меня в отряде радиостанции нет, прямого провода тоже не успел проложить. Воюю, чем могу…

— Но ты же знаешь, что московские десантники в нашем районе высадились и нас ищут?

— Лес большой, разминешься скорее, чем встретишься. Знаешь что, Ваня, давай так решим. Бери своих людей и иди к десантникам. Найдешь их — твое счастье, тогда и пас позовешь. Не найдешь — возвращайся, мы тебя всегда примем.

— Хорошо, Яков, — сказал Хатагов. — Убежден, что найдем десантников. Жди от меня вестового.

— Ну, тогда по рукам, — обнял его Кузнецов. — Но вот беда, оружие-то все в реке осталось.

— Это дело наживное!

И отправился Хатагов со своей группой в глубь леса.

Местный житель одной глухой деревушки рассказал под большим секретом, что видел десантников. Описал их одежду, оружие. Даже сказал, что командиром у них «лобастый стройный полковник», который якобы намекнул, что из окруженцев будут создаваться отряды и партизанские соединения. И еще говорил, что всем фашистам скоро конец.

В другой деревушке десантников видела крестьянка и тоже подтвердила, что среди них был «лобастый военный». Деревушка эта находилась на самой опушке леса, в который углубилась сейчас группа.

…Темнота сгущалась с необычайной быстротой. Люди с трудом различали стволы деревьев и друг друга. От однообразного комариного гуденья в душу вкрадывалась какая-то безысходность.

Отряд все чаще останавливался, определял направление, Хатагов высылал вперед дозорных. Разговаривали приглушенными голосами, иногда шепотом. На одной из таких остановок Николай высказал предположение:

— Лобастый полковник не тесть нам, целоваться не бросится. Скорее расстрелять прикажет.

— Ну как это у тебя просто — взять да и расстрелять, — возразил Хатагов, — мы докажем, убедим, что мы бойцы Красной Армии.

— С одной стороны посмотреть, — послышался из темноты чей-то голос, — мы ему вроде и сможем доказать свою преданность родине, а с другой — он нас может принять за предателей-лазутчиков, которые хотят получить от фашистов награду.

— Да, теперь такие тоже шляются, — поддержал Николай.

— Бросьте тень на плетень наводить, — не удержался Хатагов, — в такую погоду да в такое время предатели из лесу бегут, нас боятся. А по мне, стоит поговорить по душам с человеком, чтоб сразу определить, враг он или друг.

— Ну, это как сказать, — отозвался прежний голос, — таких артистов пришлось повидать, что самого черта обведут. Ни один командир не имеет права непроверенных людей приближать к отряду. Я так думаю.

— Да у нас все равно выхода… — начал было Николай и запнулся.

Из-под огромного ствола, перегородившего им дорогу, что-то с шумом выскочило и, урча, ломая ветви, понеслось в темноту. От неожиданности все вздрогнули.

— Что это?

— Дикий кабан, — ответил Хатагов, садясь на влажный ствол дерева.

— У меня душа в пятки ушла, — заговорил Николай. — Мимо меня проскочил, чуть не задел.

— А ты бы его ножом пырнул, шашлык бы ели, — усмехнулся Хатагов.

— Да, шашлычок сейчас в самый раз, — кто-то тихо прищелкнул языком.

— Что до меня, — сказал Николай, — согласен и на отбивную.

В этот момент послышался легкий хруст, и к группе приблизился шедший в дозоре ленинградец Юрий.

— Дядя Ваня, — сообщил он, — впереди замаскированный костер.

Настала такая тишина, что, казалось, слышалось, как стучат сердца.

— Чует мое сердце, — проговорил Хатагов, — это лобастый Батя. Вот что, Юра, идите с Николаем, разведайте. Сколько людей, чем вооружены? И ты, Иван, иди.

На Ивана Плешкова Хатагов полагался, как на самого себя. Они подружились еще в прошлом году, когда оба очутились во вражеском окружении. И за все время испытаний ни в чем не могли упрекнуть друг друга. И характером они сошлись, и смелостью, и сноровкой в деле. Правда, Иван был моложе Хатагова года на три, однако ни они, да и никто другой этой разницы не замечали. И лишь склонность Плешкова к лихачеству и какому-то неуемному желанию ходить на самые рискованные дела несколько беспокоила Хатагова.

— Есть разведать! — шепотом проговорил Иван. — Пойдем, ребята!

Когда дозорные удалились и наступило тревожное ожидание, беспокойный характер Хатагова не удержал его на месте. Приказав всем ждать сигнала, Хатагов осторожно пошел вслед за Плешковым и Николаем, забирая немного в сторонку. «Огонек в лесу, — размышлял он. — У партизан и окруженцев не принято разводить костры по ночам. Еще осторожнее ведут себя беглецы из лагерей…»

— Стой, кто идет? — донесся до Хатагова окрик. И тут же он услышал спокойный ответ Ивана Плешкова:

— Свои. Не кричите так громко, птиц переполошите!

— Бросай оружие! Руки вверх! — приказал тот же строгий голос.

— Мы к вам идем без оружия, — ответил Николай, — бросать нам нечего, видим, что вы свои, вот и идем…

— Сейчас разберемся, — снова донеслось до Хатагова, и голоса умолкли. Только слышно было, как хрустят под ногами ветки.