Пламя войны

И тогда чем хуже меня бойцы, которые идут на смерть по моему приказу? Чем хуже и недостойнее меня те, кто гибнет в первом же бою, жертвуя собой ради жизни любимых, ради их будущего? Чем бесславна смерть того воина, что, не выдав нас ни звуком, ушел на дно?!

Нет, в бою мы все равны, и раз я чувствую, что должен находиться среди своих в схватке, что должен вести их, разделив с ними опасность как настоящий боевой вождь, — так тому и быть!

Нас заметили, когда мы преодолели более двух третей реки и течение значительно ослабло. Но враг не оценил исходящей от менее двух десятков утлых лодчонок опасности, и по нам ударил жиденький залп всего из полсотни огнестрелов. Впрочем, четыре ближние к противнику лодки основательно продырявило (вместе с гребцами), и они пошли на дно. Однако остальные поднажали из последних сил, и, когда фрязи дали второй залп, мои ноги уже коснулись вязкого ила.

— Вперед!

Второй вражеский залп унес больше жизней, чем первый, я явственно услышал едва ли не два десятка отчаянных вскриков, две пули пробили полусгнившую корму лодки в паре вершков над головой. Но как только залп отгремел, уцелевшие рывком вытолкнули лодки на песок и стали спешно разбирать уже заряженные огнестрелы и самопалы.

— Цельсь!

Как только большая часть стрелков изобразили на берегу некое подобие линии, я скомандовал:

— Огонь!

Грянул залп. В нос ударила удушливая вонь сгоревшего пороха, на пару ударов сердца пространство передо мной заволок густой дым, впрочем, он быстро рассеялся. Результат стрельбы налицо — лихорадочно перезаряжающие оружие аркебузуры не искали укрытий, стоя в рост прямо над откосом, и большая часть их отряда была выбита нашей атакой. Уцелевшие все же вскинули оружие — но и мои бойцы отстреляли не все заряженные огнестрелы.

— Огонь!

На этот раз оба залпа ударили практически одновременно, но с нашей стороны он был едва ли не втрое сильнее. И прежде, чем пороховое облако закрыло обзор, я успел разглядеть, как опрокинулся ландскнехт, которого я взял на мушку своего самопала.

— Бей!!!

В считаные мгновения мы разбираем со дна лодок сабли и шпаги, неиспользованные самопалы, но меньше десятка уцелевших на гребне фрязей бросаются бежать. Что же, высадка удалась, но удастся ли нам хоть немного повлиять на ход сражения?

Десятка три ударов сердца, и мы бегом преодолеваем гребень берега, оказавшись в тылу левого фланга лехов. За мной следует полторы сотни уцелевших воинов — невелика сила, но, если правильно ее применить, возможно, получится повлиять на ход битвы…

Враг уже разместил в собственном тылу батарею из пяти орудий, ставшую как бы основанием геометрической фигуры… Да как же ее? Ах да, трапеция!

Развернутыми ее углами стал строй многочисленных аркебузуров, под две сотни в каждом. Пикинеры же задних рядов оттягиваются на фланги, и по центру их фаланга медленно, но верно «прогибается» к пушкам, якобы под напором наших воинов.

— Назад! Укроемся за гребнем!!!

Вовремя — задние шеренги вражеских стрелков уже развернулись в нашу сторону и дали залп. Но практически все воины успели спрыгнуть за откос, укрывший от пуль.

— Тащите сюда огнестрелы и порох, бьем по батарее!!!

Артиллеристы фрязей развернули орудия в пределах поражения наших огнестрелов. Хоть бы успеть!

Следующий залп врага вновь отгремел над нашими головами. И вновь мы укрылись за откосом берега, стараясь как можно быстрее зарядить огнестрелы.

Взвожу курок с закрепленным в нем кремнем. Уперев ложе приклада в землю, засыпаю нужное количество пороха из рога в ствол, несколько раз стучу ладонью по боку, чтобы утрамбовать его. Вложив круглую пульку в кусочек ткани, забиваю ее в ствол шомполом одним аккуратным, но точным движением — так чтобы она разместилась на пороховом заряде. Положив огнестрел на колено, засыпаю порох на пороховую полку, внимательно проследив, чтобы он попал в запальное отверстие, и плотно закрываю крышку полки.

Все, оружие готово к стрельбе.

На все про все тридцать ударов сердца. Бойцы, что изготавливаются к стрельбе рядом со мной, вполне бывалые воины, все неплохо владеют огнестрелами, так что справляются практически одновременно со мной.

— Цельсь по батарее! По полсотни на одно из трех ближних орудий! Хорунжии, распределяйте людей!

Пушки располагаются на значительном удалении друг от друга, дабы картечный залп собрал максимально кровавую жатву. И из пяти орудий мы сможем достать разве что три ближних — не так и мало, если разобраться. На дистанции в двести шагов глупо и бессмысленно искать конкретную цель среди снующей на батарее артиллерийской прислуги — прицельно попасть можно лишь на вдвое меньшем расстоянии. Потому я даже не пытаюсь совместить мушку с кем-то из лехов, а лишь направляю дуло оружия в сторону третьей пушки под возбужденные крики командиров, делящих цели между бойцами.

— Огонь!