План "Б"

В лучшем случае, она ничего не ощущала. Ни рук, ласкающих кожу. Ни губ, пьющих дыхание. Ни плоти, пронзающей глубины. В полном бесчувствии организм сам по себе, без ведома ума и нервной системы, накопив возбуждение, взрывался оргазмом, необоснованным, как восторги шлюхи, под сотым клиентом. Но это были цветочки.

В ягодном варианте, коих было большинство, тело отказывалось мириться с насилием. Едва мужские руки касались кожи, как черная муть отторжения подступала к горлу. Тело под поцелуями сначала деревенело, а затем превращалось в камень.

Мужские губы ласкали шею, плечи, а женские легкие заполнял расплавленный свинец: «Нет!».

Мужчина добирался до груди, и огонь перетекал в женское сердце: «Нет»

Мужчина собирал мягкую, нежную, с ягодкой соска, грудь в ладонь. Та не помещалась, расплывалась бесформенной массой у основания. Он прижимался к теплой мякоти лицом. Глох, слеп, задыхался. Тата вздыхала судорожно и представляла, что молочная железа полна ядом, и отрава, через истерзанные пальцами, губами, зубами, соски, вливается ИМ в рот.

— Так бы и умер, — болтал чушь ИМ.

Тата очень хотела согласиться. Но не смела. Не имела права желать зла. И не желала. Лишь торопила время. Надвигался апогей ее мучений — оргазм. Его надо было прожить, как можно скорее.

По мере того, как тело подлаживалось под навязанным мужчиной ритм, как в внизу живота скапливалось энергия, в мозгу собиралось и концентрировалось неприятие. В миг, когда подлая, ничтожная тварь-матка исторгала из себя влагу, сознание, вынужденное проживать одновременно два противоречивых чувства: экстаз и ужас — впадало в ступор. Сердце пронзала острая боль, легкие сжимались без воздуха, рот рвался в немом крике, барабанная перепонка трещала под прессом давления.

Продлись наслаждение-истязание еще миг, и смерть наступила бы неминуемо. Но у всего есть предел. На нежности после первого соития и на прелюдию ко второму Тата уже не реагировала. Она впадала в почти коматозное состояние и, как в защитном коконе, отсчитывала, сколько раз ее сегодня казнят: два, три или более.

Если исступление мукой принять за искупление, то за свое желание получать оргазм в каждом половом акте она заплатила сполна. От нервного истощения тело стремительно худело, истончалось, таяло. Красота из здоровой превращалась в изысканную. ИМ перемены приписывал собственным эротическим талантам и гордился неимоверно. То, что с Татой происходит в постели, он, слава Богу, не замечал. Также как и ее дневного подвига. Тут колдовство тоже удалось на славу.

Поведение ИМ точно соответствовало прогнозу Внутреннего Голоса.

— Тата, я тебя попрошу вести учет наших расходов. Не подумай, что я тебя ограничиваю, но мне надо понимать, куда уходят деньги. Ты ведь экономист по образованию, значит, тебе будет несложно вести табличку в excel.

— Конечно, милый.

К чему дебаты, если все равно придется подчиниться? По субботам ИМ, надев очки в тонкой металлической оправе, проверял записи и красным фломастером отмечал пункты, выходящие за рамки рационального ведения хозяйства. Тата в это время стояла рядом, покорно выслушивала ценные указания и с вожделением смотрела на часы. Каждое сказанное ИМ слово приближало финал истории.

— Тата, у меня для тебя кое-что есть! Ты ведь хотела норку, я правильно угадал?

— Конечно, милый.

Она не носила шуб, не любила золото, не надевала вечерние и коктейльные платья от именитых брендов. Она терпеть не могла барахло, которое приносил ИМ. Даже фирма, в припадке щедрости, переписанная на ее имя, не принесла радости.

— Делать тебе нечего не надо. Будешь наезжать пару раз в неделю, принимать доклады. Сейчас модно, чтобы у жены был собственный бизнес, — ИМ сразу обозначил правила, чем лишил презент всяческого смысла.

— Но я бы хотела поработать, попробовать свои силы, — возразила было Тата. От бесконечной готовки и уборки ее уже тошнило. ИМ был помешан на здоровом питании и употреблял только экологически безупречные продукты. Свежеприготовленные, естественно. С учетом того, что кушал он только дома и предпочитал проводить переговоры с клиентами и партнерами за хорошо накрытым столом, из кухни Тата практически не выходила.

— Твоя работа — это дом.

— Но можно нанять домработницу.

— Я против чужих людей в доме.

«Я тоже», — подумала Тата и посмотрела на часы. Пока шел разговор, она еще на три минуты приблизилась к свободе.

«Все пройдет», — сказал еврейский мудрец Соломон, подразумевая царские горести и тщетность бренного бытия. И добавил уничижительно: «И это!» Сначала у Таты иссякли силы терпеть беду, затем — само терпение, а потом и беда пошла на убыль. Явилась весна с авитаминозом, половыми бурями и цветением садов. Затем первой жарой угостил июнь.

— Куда поедем отдыхать? — полюбопытствовал ИМ, — и когда?

Колдовство теряло силу в начале августа, поэтому Тата ответила:

— Давай в сентябре.

— Что за блажь? — удивился ИМ. — Зачем сидеть летом в городе?

— Пожалуйста…

Чары иссякали и ИМ уступил. Он по-прежнему, пылал страстью, как самовар, «топтал», как петух, не помышляя об изменениях. Они сами вошли в жизнь.