ПЛАН «Б»

— Нихт ферштейн! — и решительным шагом направилась к маршрутке. «Что за поветрие такое, — гадала она всю дорогу, трясясь в переполненном автобусе, — откуда вокруг столько иностранцев?»

Объяснение нашлось очень скоро.

— Ларисонька, ты последнюю новость слышала? В городе проводят день Инвестора, — сообщила всезнающая уборщица тетя Маша. — Иноземцев понаехало — тьма тьмущая. Думают по дешевке нас купить. Не получится! Мы не такие! Или дорого или никак! Будем стоять до последнего. Только б наш богатей отыскался. А то поехал, обормот, гулять по городу, да пропал. Директор уже весь извелся.

Полученная информация в корне меняла ситуацию, посему, как патриот родного предприятия, Лара отправилась каяться.

Услышав: «видела, могла оказать помощь, но проявила равнодушие к представителю братского капиталистического народа…» директор потребовал описать немца и пришел в ярость:

— Как вы могли! Я этого спонсора год окучивал! Убеждал! Уговаривал вложить в нашу контору деньги. А теперь, когда мужик согласился дать миллион, вы заявляете: проявила равнодушие! Да как вы смеете? Представьте, если наш немец по ошибке попадет в другой институт и ему там впарят другой проект?! Чем я буду зарплату людям платить? Вы об этом подумали?

— Нет.

Шеф не мог успокоиться всю дорогу.

— Господи, только б мы его нашли. Только б нашли. Где вы его видели?

Слава Богу, за истекшие два часа фрицу так никто и не помог. Отчаявшись, он перебрался на детскую площадку и, сидя на лавочке с совершенно несчастным видом, носком ботинка ковырял землю.

— О, герр Шульц, — голос шефа искрился искренней радостью. — Зачем же вы уехали из гостиницы? Почему не дождались сопровождающего? Сейчас я вызову автосервис и вашу машину обслужат в лучшем виде. А пока кофейку испейте, взбодритесь.

В директорском кофе коньяка было больше, чем воды — это знал весь институт. Поэтому, вскоре разомлевшего от переживаний и алкоголя инвестора, обуяли игривые настроения.

— У вас все женщины такие симпатичные, как фрау Лорхен? — спросил он с заднего сидения.

— Да, — сказала Лариса, решив больше не рисковать имиджем родной державы и демонстрировать исключительно тотальные интернационализм и гостеприимство. — В нашем городе живут только красавицы.

Однако тренд уже переменился.

— Нет, — поправило руководство. — Все красавицы нашего города служат в нашем институте.

Шульц кивнул и продолжил:

— Простите, фрау замужем?

— Какое это имеет значение?

Директор и тут нашел что сказать:

— Нет, фрау Лариса свободна.

— Какое счастье! Сегодня мне повезло уже второй раз.

Не отрывая взгляд от полотна дороги, шеф прошептал:

— Он на вас запал. Это хорошо. Будьте все время рядом. Если мы сделаем колбасника на миллион, получите премию.

— Сколько? — тоже шепотом уточнила Лариса.

— В размере месячной зарплаты.

— Мало.

— Имейте совесть.

— Хочу штуку баксов.

— Вы с ума сошли!

— Тогда ублажайте своего инвестора сами.

Торг прервала новая порция комплиментов, которые Лариса многозначительно посмотрев на директора, демонстративно проигнорировала.

Обескураженный Шульц поинтересовался у будущего партнера:

— Неужели, я не нравлюсь прекрасной фрау Лорхен?

— Нравитесь! Еще как нравитесь!

Не удостоив мужчин вниманием, Лара индифферентно смотрела в окно, пока не услышала:

— Будет тебе тысяча, нахалка.

В кабинете директора Шульца бросились обнимать три его помощника. Судя по лицам, они восприняли возвращение, как воскрешение. Один даже слезу смахнул. Однако, убедившись, что все в порядке, немцы тут же переключились на Лару.

— Вы есть шикарная женщина, — вместо приветствия сообщил высокий тип в очках.

— Очень эффектная, — подтвердил толстяк в белом свитере.

— Очаровательная, — согласился невзрачный мужчина средних лет

Директор удовлетворенно кивнул. Его устраивало и такое развитие сюжета.

— Прошу в кабинет. Я хотел бы, господа, презентовать вам…

Едва на документе появилась долгожданная закорючка, Лариса на цыпочках направилась к двери

— Простите, фрау… — вслед за ней выскользнули невзрачный и толстяк. — Герр Шульц — состоятельный и весьма положительный господин. Из него получится отменный супруг, — не обращая внимания на секретаршу и людей в приемной, отрапортовал невзрачный.

— Шульц — хороший парень, — весомо припечатал толстяк. — Вы должны составить его счастье!

«Почему должна? Я не подряжалась никому ничего составлять», — хотела сказать Лариса, но не успела. Распахнулась дверь, и высокий тип, мрачно сверкнул голубыми глазами, увлек ее в коридор.

— Простите моих товарищей за назойливость и неуместное рвение. Они не хотели обидеть вас. Насколько я мог понять, герр Шульц не затронул ваше сердце?

— Так точно, — призналась Лариса.

— Он богат.

— Это ничего не меняет.

— Он очень богат.

— Что дальше?

— Дальше мы выйдем на улицу, — последовало указание. — И возможно, я смогу сообщить вам кое-что важное.

— Может быть, я останусь здесь? Не надо мне ничего сообщать. Мне и так хорошо.

— Если вы не согласитесь, договор с вашим институтом будет расторгнут в туже минуту.