План «Барбаросса». Крушение Третьего рейха. 1941–1945

Первым и самым очевидным фактором был провал операции «Цитадель». Она явилась плодом создания военных профессионалов, задумана, подготовлена и проведена офицерским корпусом. Было выбрано место, оружие, время. Единственное вмешательство Гитлера касалось стратегического уровня (и то, когда исход сражения уже был решен). Гитлер с самого начала испытывал тревогу за эту операцию. И два генерала, которым он больше всего доверял, Гудериан и Модель, разделяли его опасения. Однако против них было весомое объединенное мнение профессионалов – Кейтеля, Цейцлера, Манштейна. Результат? Полное поражение, уничтожение танкового резерва, отход к Днепру и за него.

Недоверие Гитлера к кадровым офицерам подтвердилось наглядно и почти одновременно их поведением в Италии. Гитлер считал переворот, совершенный маршалом Бадольо, классическим примером поведения военной клики, которая без колебаний свергнет господство партии, как только потеряет уверенность в благоприятном исходе войны. В своем обращении по радио ночью 20 июля 1944 года Гитлер снова вернулся к этому, когда сказал о «попытке нанести удар в спину… как в Италии», и эта формула сравнения была подхвачена во всех приказах по частям и соединениям и без устали вдалбливалась командирами на фронтах в дни после покушения. Их преданности Гитлер никогда не доверял; их повиновение на поле боя, казалось, можно было обеспечить, только если не спускать с них глаз, ибо Гитлер не забыл 1941 год; их профессиональная компетентность, даже если им давали делать по-своему, была для него сомнительной.

Кому же тогда мог доверять Гитлер? Он был слишком проницательным политиком, слишком восприимчивым наблюдателем человеческих слабостей, чтобы не знать о пораженчестве и интригах, кипевших в его ближайшем окружении. Лангбен и Гиммлер; Ширах и Геринг; Гудериан и Геббельс. К троим самым близким к фюреру людям делались подходы. Они не пошли на предложения, это правда, но ведь ни один из них не приказал арестовать изменников. Между августом и декабрем 1943 года состоялось пять отдельных покушений на жизнь Гитлера. Случайные обстоятельства помешали их осуществлению, и Гитлеру не докладывали ни об одном из них. Но его инстинкт говорил ему, что он в опасности; его объяснение, почему он начал войну, сказанное почти в шутку – «в любой момент меня может убить какой-нибудь безумец или преступник», – теперь звучало зловещим предупреждением. От взрыва бомбы Штауффенбер-га его отделяло менее года.

И так, чувствуя свою все более усиливающуюся изоляцию, с тревогой сознавая огромный масштаб враждебных сил за пределами Германии, к которым добавлялись опасения и недовольство в самом рейхе, Гитлер находился в полном одиночестве. Один в том смысле, что он отдалил от себя – то ли из подозрительности, то ли от неприязни – общество и влияние (пусть мимолетное) рациональных умов. Возникший вакуум был не заполнен, но отравлен влияниями – одновременно беспокойными и зловредными. Борман, Фегелейн, астролог Вульф, доктор Морелль… много их было за кулисами, готовых использовать в собственных интересах одиночество и утрату иллюзий у фюрера. И мы видим, что с этого времени склад ума Гитлера меняет свою направленность; его уход в мир Фауста, продавшего душу дьяволу, в мир настоящего безумия, становится все заметнее по мере того, как он приближается к краю пропасти – покушению 20 июля 1944 года.

К концу лета 1943 года моральный дух всего вермахта сверху донизу начал претерпевать постоянное изменение. Его храбрость и дисциплина не ослабли. Но надежда была подкошена, и человечность – там, где еще оставались ее следы, – угасла.

Пришел август со своей удушливой жарой, потом сентябрь со свежими днями и вечерними туманами. Оставались позади поля прежних сражений 1941 года – Брянск, Конотоп, Полтава. Под треск пулеметов, сводивших последние счеты с местным населением, и грохот подрывных зарядов германская армия отступала по европейской части России, оставляя за собой дым пожаров, брошенную технику и кое-как засыпанные неглубокие могилы.

Часть четвертая

НЕМЕЗИДА

Продолжайте сражаться вместе с нами против ненавистного большевизма, кровавого Сталина и его еврейской клики; за свободу личности, за свободу вероисповедания и совести, за отмену рабского труда, за собственность и владение ею, за свободное крестьянство на собственной земле, за социальную справедливость, за счастливое будущее ваших детей, за их право на образование и карьеру независимо от происхождения, за государственную защиту престарелых и больных…

Геббельс, январь 1945 года