Планета Грёз

– Ты ещё молода. Тебе только исполнилось семьдесят лет, – бросил ей в спину техник Василий. Потом посмотрел на меня: – Вам сколько, тёзка?

– Двести семьдесят пять.

– Ну вот, – улыбнулся техник.

– Вообще, не понимаю, – отрицательно покачал головой Шаманов, – почему не отменят закон «О собственной жизни». По мне просто узаконили самоубийство.

С тех пор как у человека появилась возможность жить долго, нашлись те, кто был против вечности, мол, человек должен жить столько, сколько ему предписано. Дабы избежать конфликта, государственные чины приняли закон, позволяющий людям самим выбирать, когда и как они хотят умереть. Но с одним условием: нужно прожить не меньше ста лет.

– Не согласен, – покачал головой техник Василий, – путешествие на планету Грёз не совсем самоубийство.

– Я так понимаю, планета находится далеко? – обратился я к Шаманову, дабы сменить тему.

– Да, цифры вам ничего не скажут. Ммм… Много-много-много и ещё раз десять таких много световых лет от Земли.

– Да, – кивнул я, – это и вправду далеко.

– Но мы, как только выйдем на орбиту, окажемся на месте очень быстро.

– Да, до чего же дошёл прогресс.

– Не говорите. Описывать сам процесс я вам не буду, всё равно сложно понять, лучше проведу аналогию, хотите?

– Да, конечно, – сказал я любителю проводить аналогии.

– Представьте, что наш корабль — это иголка. Представили?

– Легко.

– А космос – это, ну скажем, обычная рубашка. Представили?

– Конечно.

– Если надеть рубашку на манекен, то плотность манекена это и есть расстояние между пунктом А и пунктом Б. Понятно?

– Очень даже.

– Если попытаться проткнуть рубашку иголкой, то она наткнётся на «тело» манекена, так?

– Видимо, да, – улыбнулся я.

– Так вот, благодаря тёмной энергии, расстояние между двумя пунктами, то есть «тело» манекена сужается, а иголка легко может войти в одном месте и выйти в другом так, словно рубашка и вовсе не на манекене. Объяснил?

– Очень доходчиво, спасибо!

В иллюминаторе отобразился открытый космос с его миллиардами светящихся точек.

– Ну тогда, поехали?

– Поехали! – эхом повторили мы.

III

Мне планета Грёз понравилась ещё тогда, когда я впервые её увидел в новостях. Но вблизи она была намного красивей и величественней.

Огромная, круглая, розовая планета испускала светло-розовое свечение.

– Мы проводим вас, – сказал капитан Шаманов, включив автоуправление.

По длинному и освещённому коридору мы дошли до шаттла, не проронив ни слова по дороге.

– Как управлять шаттлом, помните? – спросил на всякий случай Шаманов, когда мы дошли.

– Да, конечно.

– Ну, тогда с Богом!

Команда по очереди обняла меня, что было неожиданным, но приятным жестом.

Я взобрался в шаттл, и меня спустили в космос, как лодку спускают на воду.

На самом деле я ничего не делал.

Автоуправление шаттла само доставило меня к месту назначения. Скорость шаттла, увеличиваясь, оставила космический корабль Шаманова далеко вверху. Розовая поверхность стремительно приближалась.

Я закрыл глаза и представил милую сердцу картину.

Переживал.

Сердце колотилось, по спине бегали приятные мурашки от предстоящей встречи.

– Посадка прошла успешно, – услышал я голос компьютера.

И открыл глаза.

Всё получилось! Вместо розовой поверхности планеты я видел привычные узоры родной Земли. Синее небо над головой. Любимое цветочное поле моей мамы с заднего двора нашего дома.

– Открыть шлюз, – приказал я.

Шаттл завибрировал, после чего верхняя его часть поднялась.

Не успел я выйти, как тут же заметил маму: она стояла возле кустов красных роз и поочерёдно нюхала каждый цветок.

Я сначала медленно, но потом, ускорив шаг, приблизился к ней.

У меня оставалось мало времени.

Она, услышав шаги, обернулась.

– Здравствуй, сынок!

– Привет, мамуль, – мой голос дрожал. – Я скучал.

– Я тоже, родной. Иди ко мне, – она раскрыла объятия, приглашая меня согреться её любовью.

Меня не нужно было упрашивать дважды.

Я крепко обнял маму и, стыдно признаться, расплакался.

– Ну-ну, ты что, сынок.

– Я скучал, мама, – сквозь слёзы пробивались слова, – мне тебя не хватало…

– Ну-ну, всё, мой дорогой, – поглаживая по голове, шептала она.

– Почему ты ушла так рано?

– Всему своё время, милый.

Я взял себя в руки.

Мы занялись тем, чем мама любила заниматься, когда была жива – плели цветочные венки на голову.

Сплели два венка.

Я смотрел на маму, стараясь разглядеть каждую линию её красивого лица, каждую морщинку, пока не начался распад.

Сначала синее небо превратилось в розовый дым. Потом цветочное поле, приобретая розоватый оттенок, начало испаряться.

Настал черёд мамы.

Плотность её ног стала распадаться, приобретая розовый оттенок.

То же самое случилось с руками и телом.

Потом с лицом.

Прежде чем оно превратилось в розовый дым, мама успела мне улыбнуться.

– Прощай, мама.

Через несколько секунд пейзаж совсем испарился и меня со всех сторон окружал розовый, клокочущий сгусток дыма.

Со того времени, как открыли планету Грёз, и до времени, когда учёные поняли, что она из себя представляет, прошло пятьдесят лет.

Всё просто: планета приземлившемуся на неё человеку предоставляла возможность воплотить любую его мечту.